Дмитрий Захаров - Зона прокаженных

– Ты стал большой шишкой, Рослик!

– Это?! – он небрежно обвел ладонью кабинет, бережно тронул безымянным пальцем сапфир. – Ничего особенного, так, халиф на час!

– Тогда, в Ливии, мы думали, что тебя взяли в плен.

– Зачем? – Рослов пожал широкими плечами. – Я сам предложил американцам сотрудничество.

– Кажется, раньше это называлось – предательство?

– Раньше были другие ценности, многое поменялось, люди стали другими. Ты все еще встречаешься с этой девицей, ну как ее… – он щелкнул в воздухе пальцами, притворно нахмурился, якобы силясь вспомнить имя девушки.

– Настя. Ее зовут Настя, не переигрывай, Рослик! Помнится, ты пытался за ней ухлестывать, или я что – то путаю?! Теперь это уже не важно. Мы с ней обручены.

– Как старомодно! Только колечко придется снять, Черныш! В зону ничего нельзя проносить с собой.

– Пожалуйста! Вместе с пальцем!

Димка широко улыбнулся, и непринужденно оперся локтями о гладкую полировку стола.

– Да… – протянул он. – Ты совсем не изменился. Все тот же без башенный отморозок! Профессор! – он небрежно повел бровью, тотчас подошел бледный Штраус. Он нервно комкал в пальцах носовой платок, испуганно глядя на обоих мужчин.

– Я слушаю!

– Как быть с кольцом? Я неплохо знаю этого молодца. – Рослов усмехнулся. – Если потребуется снять цацку силой, он нашу богадельню в щепы разнесет, прежде чем его скрутят!

– Ни в коем случае! Ни в коем случае… последние дни система весьма нестабильна, мы не имеем права рисковать! – он искоса взглянул на Виктора. – Конечно, золото – инородный материл, но у нашего испытателя наверняка стоят пломбы, коронки… я думаю, ничего страшного, не вижу противоречий…

Чернышев с симпатией посмотрел на Штрауса. Он, конечно, отчаянно трусит, вон скулы бледные, как у мумии, но своих не предает.

– Ну что же! Будь по вашему, господа ученые! – Рослов развел руками. – К сожалению, времени в обрез, Бог даст, коли вернешься целым и невредимым, поболтаем еще. У нас ведь есть что вспомнить, не так ли Черныш?

Виктор молча кивнул. Появление Димки Рослов в корне меняло нынешний сценарий. Теперь он боялся входить в зону, вспомнилась едкая слизь, чуть не сожравшая его заживо, и сердце забилось часто и тревожно. Мужчина стиснул кулаки, и отвернулся.

– Лучше бы вам уйти, подобру-поздорову, Дмитрий Алексеевич! Мне конечно нужны деньги, но я ведь могу передумать! – его лицо искривила злобная гримаса. – Безнадежный романтик, говоришь! Ты ведь не хочешь, чтобы я в присутствии подчиненных свернул тебе шею, а Рослик?! Крепкие ребята, но они едва ли они успеют мне помешать, а ты набрал пяток лишних кило, да и всегда был никудышным рукопашником.

Рослов поднялся со стула, его лицо побагровело, кулаки яростно сжимались. Стоящий рядом офицер неуверенно смотрел на шефа.

– Дмитрий Алексеевич! Какие будут приказания?

Мужчина вдруг запрокинул голову, громко расхохотался, и хлопнул в ладоши, словно оценив удачную шутку бывшего сослуживца.

– Ты не меняешься, Черныш! Каким был весельчаком, таким и остался! Лады. Продолжим беседу после твоего возвращения. Я не прощаюсь! – он стремительно вышел из помещения, оставив после себя дымок сладкого одеколона. Сильно разило лимоном, имбирем и бергамотом. Чудно видеть офицера, пользующегося духами фирмы «Пако-рабан». Группа сопровождения поспешно следовала за шефом. В комнате остались насмерть перепуганный профессор и Чернышев.

– Тьфу, черт! – весело выругался капитан. – Терпеть не могу запах имбиря. Воняет, как в дамской гримерке. Странно, что он еще губы не накрасил! Рослов всегда был дешевым пижоном, но его часики стоят не меньше чем моя пожизненная военная пенсия.

– Мне страшно! – тихо признался Штраус. – Знаете, Витя, я на секунду представил себя на вашем месте, и аж поджилки затряслись. Нашего брата исследователя нельзя судить строго. Ученые люди немного похожи на жестоких детей, уничтожаем себе подобных из пустого любопытства.

– Мне тоже страшно… – Виктор крепко сжал руку толстяка. Ладонь была холодной и влажной. – Говорят, любопытство сделало из человека обезьяну. И спасибо, вам, Михаил Семенович!

– За что?!

– За кольцо… Я ведь тоже немного блефовал. Эти парни в отличной форме, вряд ли они дали мне возможность приблизиться к их шефу.

Металлический голос из селектора объявил о пятиминутной готовности. Этого тоже не было в прошлый раз. Красная лампочка над дверью тревожно моргала воспаленным оком.

– Мне пора! – встрепенулся Штраус. – Он замялся у дверей, затем, повинуясь внезапному порыву подбежал к мужчине, и обнял его. – Я холост, у меня нет, и уже наверняка не будет детей, но я мечтал бы о таком сыне! – он отвернулся, смущенный своим порывом, и выскочил за дверь.

– Дай Бог вам здоровья, Михаил Семенович… – прошептал Виктор. – А капитану немного везения…

Конечно, он лукавил, когда делал вид, якобы встреча с Рословым не произвела на него впечатления. Чернышев растерялся, но виду не подавал. Он и сейчас чувствовал себя подавленным, а отвратительный запах имбиря надолго засел в памяти. Как докучливая заноза. Он помнил его даже когда входил в колбу, и не мог отличить, или это навязчивое дежа-вю, или стены камеры пропитались ароматом одеколона. Важно другое. Он забыл переспросить у профессора, что запечатлели камеры, а вспомнил, когда уже шел по длинному коридору.

– Черт с ним! – проговорил Виктор вслух, желая себя подбодрить. – Прорвемся…

***

Шлюзы распахивались, один за другим, повинуясь неслышной команде, как сердитая змея шипел сжатый воздух, нагнетаемый в помпу, моргали лампочки. Голый человек шагал по холодному полу, боковым зрением он увидел, как из дверей высунулась, и тотчас исчезла брюнетка. Ему стало немного спокойнее, события давшие было изрядный крен, возвращались в привычное русло. Что там было в нацарапано первом варианте договора? От испытателя требовалась психическая стабильность! Где они такой термин выкопали?! Последняя дверь уверенно закрылась за его спиной.

– Капитан, капитан, улыбнитесь!

Что сказал Гагарин перед стартом? Покорившее весь мир словечко «Поехали!». Надоедливо моргала тусклая лампочка. Со свистом насосы выравнивали давление, заложило уши. Виктор зажмурил глаза. Милая Настя… они не виделись всего несколько часов, но казалось, будто минули недели. Перед сомкнутыми веками объявилась миниатюрная девушка с золотой кожей. Мужчина тряхнул головой, иллюзия подчас кажется убедительней реальности! Что – то неприятно кольнуло кожу на ладони. Он разжал кулаки, в тусклом свете цветной лампочки явственно виднелись короткие волоски шерсти, смешанные с подсохшей сукровицей. Виктор приблизил ладонь к глазам – он всегда неплохо видел в темноте. Жесткая щетина, наросшая на кусок свежей плоти… Проклятье! У героя из рассказа Брэдбери на сапог налипли останки древней бабочки, и вместе с куском доисторической глины, тот приволок ее в наше время, и что там было дальше?! К власти пришел господин, напоминающий фюрера. «Создать машину времени невозможно!» Чернышев хотел закричать, он даже распахнул рот, как задыхающаяся рыба, но не успел. Лампочка погасла, и узкие ворота, раздвинулись в стороны…