Вики Филдс - Заслуженное наказание. Истина

«Чтобы не оставаться с тобой наедине. И с внуком миссис Родригез».

Уголки губ бабули опустились вниз от разочарования, что доказывало мои соображения: она придумала для меня ловушку.

– Зачем тебе заниматься уборкой, детка, ведь у тебя каникулы… хватает и того, что Закари круглосуточно сидит в сарае. Давай сходим по магазинам?

С моей дряхлой бабулей ходить по магазинам? Ну уж нет.

Мой последний поход был…

Я покачала головой, показывая свою непреклонность:

– Я собираюсь делать уборку сегодня. Займемся шопингом в другой раз, бабушка.

Я поднялась по веревочной лестнице на чердак, зная, что это уютное помещение станет для меня тем самым местом, где я смогу спрятаться от бабули и заботливого брата. Щелкнула включателем и испытала облегчение, когда тусклый свет разлился по пыльной комнате, затерявшись среди сломанной мебели, старых, никому не нужных сундуков и прочего хлама, который поможет мне отвлечься. Должен помочь.

Я взяла первую попавшуюся коробку, лежащую на горе трухлявых книжных томов по кулинарии, которые к счастью не попали в руки тети Энн, и приоткрыла ее, в надежде, что не наткнусь на паучье гнездо, или еще какую-нибудь гадость.

Черно-белые фотографии с незнакомыми лицами, к которым я тут же потеряла интерес. Бабуля говорила, что ее троюродный дедушка по материнской линии, – тот, который построил этот дом, – продал свою дочь за деньги богатому помещику. Его меркантильное лицо – не то, на что я хочу смотреть сегодняшним утром. Если бы папа заявил однажды, что собирается отдать меня замуж за какого-нибудь богатенького болвана я бы сошла с ума.

Я опешила, застыв вместе с коробкой с фотографиями. Впервые за этот год я подумала об отце и не испытала обжигающей боли. Наверное, все дело в том, что я забыла, что они…

Я резко присела на корточки и до боли зажмурилась, чтобы предотвратить слезы, но шансов сдержать их не было. Они градом покатились по щекам к подбородку, обжигая, покалывая воспаленную кожу.

Не раскрывая глаз, я опустилась на пол и отложила коробку с фотографиями в сторону.

Все хорошо, Скай. Все хорошо. Ничего страшного, что ты плачешь. Ничего страшного.

От беззвучных слез заложило уши, но внезапно я услышала нечто; распахнула слипшиеся от слез ресницы и в замешательстве стала оглядываться.

Шаг, шаг, шаг.

Я не на чердаке.

Я в лесу.

Шаг, шаг, шаг.

Сердцебиение участилось, как только я поняла, что происходит. Я вновь сплю. Вот только теперь наблюдаю все из ее тела – из тела девушки как две капли воды похожей на меня саму. Над моей головой проплывала пухлая луна, цепляясь за покореженные ветви деревьев, под босыми ногами чувствовалась холодная земля, покрытая опавшей листвой, влажной и терпко-пахнущей.

Девушка замерзла. Я замерзла.

Веревка, которой за спиной были связаны мои руки, на ощупь была как сталь, покрытая коркой льда. Одеревеневшими от холода пальцами я попыталась сдвинуть веревку, но безуспешно.

Девушка тоже пыталась; она чувствовала, как лед впивается в кожу, как тело замерзает клетка за клеткой от кончиков пальцев ног до корней волос. Тоже испытывала животный страх, когда ее словно скотину вели на убой.

Они хотят ее сжечь заживо.

Меня. Они хотят меня сжечь.

Стоп, это всего лишь сон.

– Эй, – я громогласно обратилась к мужику, который вальяжно вышагивал в нескольких шагах впереди меня с самодельным факелом в руке. Ну правда, в каком мы веке? Судя по моей одежде, лет пятьсот назад. – Куда вы меня ведете?

Я обернулась, и посмотрела на мужчину, шедшего позади меня.

Факел в его руке отбрасывал тени на его моложавое лицо. Должно быть ему лет тридцать. И чем он занят в эту прекрасную ночь?

– Ты тоже проигнорируешь меня? – потребовала я ответа, бросая взгляды то себе под ноги, то на лицо мужчины с едва заметным шрамом над левой бровью. Я сдалась и подергала веревку на запястьях. Больно. А разве во сне чувствуешь боль?…

Едва эта мысль проскользнула в моем сознании, я оступилась и выругалась, явно испытывая боль.

Что происходит, и почему я в теле этой девушки?

И почему ее собираются убить?

– Почему вы хотите убить ее? – спросила я в темноту, разгоняемую светом факелов.

– Не говори с ней, – приказал шедший впереди мужчина своему напарнику, который замыкал шествие. – Не говори, иначе она зачарует тебя.

Я рассмеялась, и даже не почувствовала боли, когда вновь оступилась, в этот раз на еловой шишке.

– Что сделаю? Зачарую? Я?

Что это за игры такие, черт возьми?

Это же не знаменитый салемский 1692 год, где беззастенчиво убили толпы обвиненных в колдовстве людей? Надеюсь нет. Видела я пару ужастиков с подобной тематикой, и мне они не особо понравились; я просто должна проснуться. Лучше жить в своем мире полностью несчастной и подавленной, чем заживо сгореть на костре в собственном сновидении.

– Эй, я никого не очарую, или как там. Это все сон, понимаете? Вы спите.

Как и следовало ожидать, никто мне не ответил, а я споткнулась о ветку и громко вскрикнула, распугивая ночных птиц и лесных жителей, которые не умерли от зверского холода. Прихрамывая, попыталась осмотреть рану на ноге, за что мне досталось от одного из сопровождающих.

– Она не была такой разговорчивой, пока сидела в клетке, – заметил тот, что шел впереди. Он мне не нравится. И еще больше потому, что произносит следующие слова: – Может, стоит проучить ее за болтовню?

– Просто иди вперед, Джонатан, не слушай ее речей, – посоветовал мужчина, шедший позади. Его голос был уставшим и покорным, но не покорным как у слуги, а покорным как у человека, который подчиняется закону.

«Речей»… жуть, эти люди наводят страху побольше, чем Кэри Хейл.

– И не говори с ведьмой.

Черт вас дери, я не ведьма.

Забавно, что уже в который раз меня хотят убить. Может надо мной нависло проклятие? Нужно сходить к гадалке. Я слышала здесь, в Эттон-Крик, есть несколько таких местечек.

– Я хочу проснуться, – еле слышно простонала я, и Джонатан, шедший впереди, мрачно пообещал:

– Скоро проснешься. – Видимо он забыл о предупреждении своего напарника, еще бы – в его голосе сквозило лишь самодовольство и предвкушение. – В тебе нечистый, он заполнил тебя.

Вот тебе и раз. Нечистый.

Поэтому, значит, ее собирались сжечь на костре?

Меня посетило плохое предчувствие.

Костер. Нечистый. Девушка, которую хотят сжечь на костре. Очиститься. Они хотят ее очистить…

… Из-за размышлений, я упустила из виду как очутилась на той самой лесной площади, которая снилась мне сотни раз. И кострище здесь тоже было. Уже приготовлено.

Теперь я почувствовала страх, кольнувший сердце.

Если я умру во сне, умру и наяву?