Василий Фомин - Демоны Египта

Чиновник обернулся – у лестницы стоял карлик с печальными глазами.

– Пустое, братец, тем более, что пока еще и не обязаны. Ты за этим меня окликнул?

– Нет, конечно. То есть, да, и за этим тоже! Вы, наша жизнь… она была у вас в руках… Вам и вправду надо знать, что там, в спальне происходило? Не вашему господину, а именно вам?

– О, да! Именно мне.

– А… не принесет ли это нам вреда?

– Нет, мой дружочек, всем кто невиновен вреда не будет. Иначе…, сам понимаешь… дыба, плетка, кол по ребра. Так что? Ты можешь мне ничего не говорить. Потому что если было преступление, то я обязан довести расследование до конца, иначе, зачем нам нужно государство? Но если вы виновны, то можете не говорить против себя, пока я не добуду доказательств.

– Я скажу. Я… ну, в общем, я…

– Ты что-то видел? – мягко спросил старший писец.

– О, нет, мой добрый и справедливый господин!

– Так, ты что-то слышал, мой дружочек?

– Я слышал.

– Что же? Крики, стоны?

– Совсем и нет.

– А что?

– Песню.

– Песню? – улыбнулся чиновник.

– Да, песню.

– И кто же пел эту песню?

– Богиня. – карлик опустил глаза. – Ее пела сама богиня.

– Прямо-таки богиня? Какая же из них, ведь богинь немало и даже просто много. И многие из них поют – Асет, Маат, Хатхор, Нейт, не приведи, конечно, бог Хнум. Какая, из них, богинь, тебе песню спела?

– Смеетесь? А вы не смейтесь, мой господин. Это было вовсе не смешно. – карлик поднял глаза, и старший писец с удивлением увидел в них слезы. – Ее голос. – у маленького человечка прервалось дыхание, и он даже закусил губы. – Поверьте мне, это был удивительно дивный голос, такого быть не может у смертной и это хорошо, потому, что такое нельзя слушать смертному обычному. Я услыхал его во сне, понимаете, господин мой, я спал в эти мгновенья, и проснулся потому, что стал куда-то падать, а проснувшись, не смог пошевелиться и только слушал и слезы текли из моих глаз, а когда пение закончилось, я разрыдался и более уже не спал. Зачем я проснулся, зачем же я его услышал!

– И более ты ничего не слышал?

– Нет, мой господин, но я знал, что что-нибудь должно случиться. Что-то страшное должно случиться. Смертному нельзя такое слушать. Никогда и ни за что на свете. Нельзя смертному слушать голос богини. О, боги, зачем же я проснулся. Зачем же я тебя, земная богиня, услышал! Он же звучит из загробного Дуата.

Огромная белая стена, выложенная из сияющего моккамского известняка, возвышалась на левом берегу священных вод Хапи. Древний архитектор построил стену с многочисленными бастионами и промежуток стены между ними равнялся ширине бастиона. Подобная конструкция делала штурм крепости практически невозможным, ибо нападавшие попадали под обстрел сразу с трех сторон. А с севера и запада крепость Инебу Хедж охватывало озеро Лотосов.

На бастионах реяли вымпелы, флаги и штандарты. Сокол Гор надменно взирал на долину с высоты стен. Гриф Нехебт раскинула в полете крылья.

От гранитной набережной Перу Нефер к стене тянулась мощеная дорога, охраняемая черными шакалами Упуатами – стражами загробного царства.

Упуаты лежали на постаментах глядя вдаль красными застывшими глазами и щерили клыкастые пасти.

Ряд их доходил до самых Красных ворот ведущих в Инебу Хедж иначе Белые Стены, ибо именно громадная белая стена дала название дворцовому комплексу, построенному еще, ставшим уже легендой, царем Скорпионов Мином.

Некоторые переносили название – Белые Стены и на весь великий город, но это было не совсем верно, ибо город имел собственное и очень древнее название – Дом души Птаха (Хет-ку-Птах), ибо здесь находился храм бога Птаха, создателя всего мира сущего – и мира явного и мира скрытого, чью сущность постигнуть невозможно и статуя его являла миру только закутанную в белые одежды фигуру с открытим лишь ликом и кистью правой руки державшей священный посох – Уас. Что символизировало невозможность полного проникновения в сущность бытия и в сущность создателя Миров Обоих.

Второе название огромного города появилось совсем недавно, после смерти его величества, жизнь, здравие и сила, который ушел за свой горизонт шесть лет назад, переселившись в свою сияющую высоту, от которой и пошло второе название великого города – Прекрасная Твердыня (Меннуфер), ну это название хоть и использовалось, но не особенно оно прижилось, хоть и ушедшего на запад в страну Аменти, владыку очень чтили.

А ну-ка без малого целый век правления и ни войн ни природных катаклизмов. Одним словом золотой век. Воистину земной бог Двух Земель.

Но вот по смерти земного бога, ой… тьфу на демонов сказавших слова такие – земной владыка бессмертен, он только переселился в свой горизонт и продолжает жизнь вечную среди звезд.

Но после его ухода началось форменное непотребство. Нефри ку Ра Пеопи (прекрасная душа Ра Пеопи), был щедрым владыкой, но как —то так получилось, что чересчур щедрым. Давал он дедам и отцам за услуги государству, а сынки и внуки, пальцем о палец не ударив, оказались владельцами несметного богатства. А казна государства опустела.

Молодой Мощный Бык Черной Земли, Великий Храм ее, владыка Двух Земель Амтиесаф – Меренра взялся наводить порядок в Черной, но очень скоро погиб при невыясненных обстоятельствах в какой-то стычке на границе.

Осталась его родная дочь двеннадцати годов от роду с титулом Священной Супруги Бога, поскольку Меренра – Амтиенсаф успел взять ее, официально, в жены.

Власть номинально перешла ей в руки, да только никто ее не собирался ей отдавать.

Однако, ввиду исключительности обстоятельств, пользуясь древним законом Ниучера, гласившего, что священная кровь Гора, властителей Черной Земли передается именно через женщину крови Гора, Священную Супругу решают короновать как властителя Двух Земль, если, конечно, она пройдет необходимый и законом утвержденный обряд Львиного Хвоста.

Священная Супруга, несмотря на весьма юный возраст, обряд с великим трудом, но прошла и стала первой в мире женщиной повелительницей страны.

Правда без материальных средств и без вооруженных сил, тем более окруженная в своем дворце охраной царских сановников. Так, на всякий случай.

Но огромная двойная корона, пшент, по праву увенчала ее голову.

На набережной Перу Нефе царила обычная сутолока. Все что-то продавали, все что-либо покупали. То-есть, строго говоря, никто ничего подобного не делал. Существовал только обмен, никакими особыми квотами не ограниченный. Денег то на сей момент в наличии не имелось, по той простой причине, что их еще вообще не существовало. Менялись, как кому в голову взбредет, ну, конечно, были определенные меры в зависимости от сезона. В период разлива, или в период сева, зерно, а уж тем более муку купить было сложновато. Тут уж за мешок не обойдешься тушкою газели или антилопы, а тем более рыбой, хоть самой увесистой. Баранина не сильно котировалась, свинина та вообще… вот за мясо крокодила можно бы, но… оглядываться надо, где там стража маджай – крокодил животное священное, хоть и большая сволочь, к слову сказать.