Хан Мора - Двойник Бога

Разменяв одну тысячедолларовую фишку, Пейн спустился вниз. Он подсаживался за столы, делая ставки и не удосужившись узнать правила. Карты ему быстро надоели – он хотел больше и быстрее. Пейн устремился к рулетке.

Некрос наблюдал, как наемник тянется заставить все поле фишками, толкая соседей. Как проигрывает раз за разом, подзывает официантку с пивом.

– Какого черта! – Пейн взмахнул руками, опрокинув свой бокал, – у меня тут фишка стояла. Ты забрал ее!

Инспектор казино, сидящий на высоком стуле рядом с крупье, лишь покачал головой. Подошел пит-босс, чтобы разобраться. Официантка торопливо вытирала разлившееся пиво.

– Что за обман!

Пейна вежливо пытались урезонить, но он не слушал. Наемник опрокинул фишки здоровенного амбала.

– Полегче, козлина! – амбал привстал.

Некрос жестом остановил охрану казино, одним взглядом усмирил амбала, улыбнулся официантке, дав ей чаевые, кивнул пит-боссу. И оттащил Пейна за локоть от стола.

– Пусти! – тот пытался вырваться.

Некрос так сжал руку наемника, что у того подогнулись ноги, и он плюхнулся на стул.

– Дерьмо твое казино! – пробурчал Пейн, – здесь даже не побуянишь!

– Хочешь буянить, – сказал Некрос, – иди на второй этаж. А здесь не мешай персоналу отнимать у граждан заработанные деньги.

– Кайф не тот, – сказал Пейн, упер подбородок в ладонь и взглянул на Некроса, – а зачем тебе казино, если ты и так можешь отнять у всех их деньги?

Некрос моргнул.

– А можешь достать золото из воздуха?

Некрос поморщился.

Ага, пусть стараются ярмарочные фигляры. А блага-ародный гаспадин гнушается.

– Не можешь, значит!

Некрос ударил ладонью по столу с такой силой, что Пейн подскочил. Но когда Некрос убрал руку, на столе осталась старинная золотая монета.

Пейн застыл, не смея коснуться ее.

Всего один раз у него в руках побывал золотой. Не серебро или медяки. Но это был не заработанный золотой, и не награбленный. Ему швырнули монету, как собаке…

Воспоминание ускользнуло, а у Пейна окончательно испортилось настроение. Как в тумане он пошел к столам. Начал делать ставки. Раз за разом ему не везло. Рулетка была безжалостна. Пейн уже не ставил на отдельные номера, вначале перейдя к дюжинам, а потом к полям «красное-черное» и «чет-нечет». Но удача окончательно покинула его.

Пейн еще раз поставил на красное. Некрос проследил глазами полет шарика в колесе: короткий спин и будет дабл, – время словно замедлилось, шарик и вертящееся в противоположном направлении колесо будто остановились. Один оборот, еще, и вот шарик уже прыгает, готовый лечь в ячейку. Так и есть – четыре, черное – выпало второй раз.

– Вот сука! – Пейн наконец отошел от игрального стола.

Англия, год 15…

Как только Филипп заметил, что его жена беременна – то сделался очень внимательным. На несколько месяцев Елизавета получила свое супружеское счастье.

Неужели беременность превратила Елизавету в простую женщину, желающую ласки, тепла и внимания любимого?

А Филипп носился с ней, как с хрустальным сосудом. Он забыл про пажей, охоту и турниры, дарил бесчисленные подарки, угождал и проводил с ней почти все время. Эти двое вдруг стали так поглощены друг другом, что едва не забыли, что они не только муж и жена, но еще лорд и леди. За это время Адриан вошел во вкус управления северной империей Дарси. И ему это чертовски понравилось…

…Но родившийся ребенок погубил ее! Филипп так горевал по жене, словно любил ее все эти годы. И сделался чертовски подозрительным, оберегая младенца – своего наследника – Вильяма. Слуги, фрейлины, воины, пажи, даже сам Адриан – все грозили младенцу бедой. Филипп не доверял никому и не слушал ничьих советов. Власть Адриана зашаталась. Тот Филипп, которого знал Линдсей, исчез со смертью жены. Перед Адрианом вновь оказался могучий северный лорд. Не очень умный, зато решительный. Лишенный хитрости, но наделенный силой. С придворным глянцем манер – но грубый и жестокий внутри.

Адриан вовсе не собирался так это оставлять. В пропахшей кровью комнате, где соединились смерть и рождение, Адриан заполучил наконец сердце Варго. Только он один знал, ЧТО леди так бережно хранила при себе. Взять это теперь не составило труда.

Приди… Не медли… Сюда, вниз… Здесь… Приди… приди-и… приди-и…

Линдсей ощущал зов постоянно. Как звук своего дыхания, как стук сердца.

Сможет ли он управлять тайным оружием Елизаветы?

Мысли путались. Он потерял покой.

Ты в западне. Но у тебя нет выбора. Приди!

Адриан сжал в пальцах золотую иглу. Освещая себе путь факелом, спустился в подземелье.

Здесь все было по-прежнему. Но Елизавета постаралась, чтобы Филипп забыл про свои подземелья. Даже если бы лорд спустился сюда – не нашел бы ничего необычного. Ведьме не так-то сложно отвести глаза любому, кто захочет поискать – чтобы тот ничего не увидел даже у себя под носом. Но Адриан знал, что и где искать. И он слышал – все отчетливее непрекращающийся зов.

Приди… Да…

Не без содрогания приблизился он к телу, распятому в магическом круге – вернее к тому, что от этого тела сохранилось. Елизавета не сочла нужным накинуть на останки никакого покрова. Варго выглядел точно таким же, каким его сделали палачи – забрав все, что связывало его с миром людей. Превратив в ничто.

Зов превратился в голоса, слившиеся в бесконечный гул. Адриан разорвал границу магического круга. И протянул руку. Стиснув зубы, он заставил себя сделать это.

Снять маску с лица Варго…

Адриан не смог ее удержать. Маска жгла ему руку и была такой тяжелой… Невыносимо тяжелой… Она упала на каменные плиты, и Адриан словно лишь теперь взглянул на нее по-настоящему. На изображенные золотом черты.

Зажав рукой рот, чтобы не закричать, Адриан отполз. Прижался спиной к стене.

Зов прекратился.

Адриан сжал золотую иглу в скользких от пота пальцах. И вздрогнул, услышав короткий смешок. Чудовище смотрело на него. В глазницах вместо выжженных глаз плясали болотные огоньки. Разгораясь красным, они манили подойти ближе.

– Она умерла!

Адриан содрогнулся от звуков этого голоса. В нем слышалось мрачное торжество, злобная радость, сдерживаемый смех. Этот голос не мог исходить от существа, которое лишили лица, губ, способных произнести слова.

– Ты освободил меня, Адриан.

Нет! Не произноси моего имени!

Словно тьма могла запятнать его.

– Тебе понравился мой дар?

Дар? О, нет! Я ведь никогда об этом не думал! Как я мог читать древние книги на неведомом языке… Неужели это он… в ту ночь… Когда я коснулся круга, когда впервые увидел Елизавету…

– Но ты получишь много больш-ше. Бо-ольше. Приказывай!