Александр Варго - Двое в лодке (сборник)

Я опустил в море руку, с наслаждением чувствуя мягкую прохладу. Зачерпнув немного воды, я поднес ее ко рту и одним махом выпил ее. Желудок мгновенно взбунтовался, угрожая вывернуться наружу вместе с поступившей внутрь влагой, но мне удалось сдержаться.

Конечно, это не фанта, блин. Морская вода – это морская вода. И все тут. На вкус – полный отстой, скажу я вам.

– Мама осторожно заметила, что в нашей квартире нет крыс, – продолжил я. – Ни крыс, ни мышей, ни даже тараканов. А я, признаться, даже украдкой под стол заглянул – вдруг там и правда сидит огромная крыса?! Но там все было чисто. Тогда отец опять тихо засмеялся и, поднявшись, стремительно вышел из кухни. Просто вышел и все, хотя перед ним стояла чашка с недопитым кофе и тарелка, на которой остывали блинчики с творогом. Моя мама делала обалденные блинчики. С вишней, с творогом, с печенью… Однажды она попробовала приготовить…

Я осекся, поняв, что начинаю молоть откровенную чушь, не относящуюся к делу.

– …да, о чем это я? Он ушел из кухни, а мама внимательно посмотрела на меня. Я до сих пор помню этот взгляд, Марина. В нем смешалось все. Жалость, недоумение, боль и, наконец, страх. В коридоре что-то загремело, и лицо мамы перекосилось, как будто ей было больно. Мне стало страшно.

«Витенька… тебе придется уйти из дома, – сдавленным голосом сказала она. – Ненадолго. Папе… гм… папа немного не в себе».

Я посмотрел на свою тарелку, на которой остывал мой блинчик. Мама накрыла мою руку своей теплой ладонью.

«Витя? Ты меня понял?»

Уже спустя много лет я понял, что в тот момент она уже осознавала, какая смертельная опасность нам грозила…

«Хорошо, – пролепетал я, начиная вылезать из-за стола. В коридоре раздался смех папы, и я почувствовал, как моя кожа покрылась крупными пупырышками. Этот голос был каким-то неестественно чужим, и от этого мне стало еще страшнее.

«Нет! – сказала мама. Ее лицо быстро бледнело, как будто кто-то выкачивал из нее кровь. – Мы пойдем вместе».

«Мама… папа нам ничего не сделает?» – прошептал я.

Она погладила меня по голове, и я увидел, что ее рука дрожит.

«Все будет хорошо, – только и произнесла мама. – Ты быстро оденешься и выйдешь во двор. Я тебя провожу».

Я кивнул.

Вздохнув, мама поднялась со стула, и мы уже собирались направиться в прихожую, как в коридоре неожиданно появился папа. Бесшумно, как привидение. Он был совершенно голый, даже без трусов и носков. В руке у него был молоток, и он улыбался. Но улыбался не обычной улыбкой, нет. Тогда мне почудилось, что его рот просто разъехался в стороны, как «молния» на сумке. И когда он шагнул вперед, замахиваясь, я обмочился.

Глотка снова пересохла, но всего лишь плеснул морской воды на губы. Пить я больше не рискнул, хотя жажда все сильнее давала о себе знать.

– Марина?

Она уставилась на меня, будто бы видя первый раз в жизни.

– Ты невнимательно меня слушаешь, – сварливо произнес я.

Она безучастно кивнула, продолжая бессмысленно глазеть куда-то сквозь меня. Выдержав небольшую паузу, я возобновил рассказ:

– Он ударил ее по лицу. Мама закричала, пытаясь вырвать молоток из его рук. Я увидел кровь на ее щеке и тоже закричал. Но папа даже не смотрел на меня. Вероятно, перед его глазами была только мама и крысы. Полчища крыс…

«С каких пор в нашем доме завелось столько этих тварей?» – оскалившись, спросил он. Мама пыталась защититься руками, но он снова ударил ее. Кажется, молоток попал ей в рот, по губам, хрустнули зубы. Я заревел. Мне удалось проскользнуть между ними, и я помчался к двери. Времени на одевание не было. Все, о чем я думал, – спасти маму. Позвать на помощь. В общем…

Я беспомощно огляделся. Затем посмотрел на Марину, вздрогнув – на сотую долю секунды мне подумалось, что это не моя любимая, а мама. Сидит в лодке, в домашних тапочках и в своем переднике, вкусно пахнущем блинчиками с творогом, а из ее развороченной головы вперемешку с кровью ползет губчатая мозговая масса.

«Привет, сынок», – шепчет она бескровными губами, и я дергаюсь, будто коснувшись оголенного провода.

Тру глаза и вижу, что никакой мамы нет.

Да, мама в могиле.

– Марина, тебе интересно, что было дальше? – спросил я.

Она едва заметно кивнула, и я удовлетворенно повел плечом.

– Дверь оказалась закрытой. Видимо, папа предусмотрел все. Все, кроме балкона, – сказал я. – Наша гостиная была как раз между кухней и прихожей. Я метнулся туда. Странно, что мысль о балконе пришла мне в голову, правда? Наверное, в стрессовой ситуации организм сам подключает какие-то свои скрытые ресурсы, как думаешь?

Марина молчала, но я не настаивал, чтобы она подтвердила мои догадки тех лет.

– Я открыл балкон и посмотрел вниз. Мы жили на третьем этаже, и я подумал, что если я прыгну, то наверняка сломаю ноги. Понимаешь? Даже в сложившейся обстановке я пытался анализировать ситуацию. Но при этом… Крики мамы были слышны даже на балконе. Папа убивал ее. Молотком.

«Помогите!» – закричал я, перегнувшись через парапет балкона. На улице никого не было, кроме какой-то старушки, которая волокла за собой тележку.

«Витя?»

Я вздрогнул, услышав голос отца. Оглянувшись, дрожащими пальцами закрыл балконную дверь на щеколду.

«Витя, ты тоже не видишь крыс?»

Я прижался спиной к парапету.

В каком-то трансе я видел папу, который привидением маячил за стеклом. Его лицо, грудь и руки были все в красных пятнышках, и только спустя какое-то время мое сознание шепнуло мне, что это кровь. Кровь моей мамы.

«Папа, не надо», – всхлипнул я. Обделанные влажные шортики, в которых я ходил дома, неприятно липли к ногам.

«Ты видишь их, сынок? – ласково спросил папа. Он поднял молоток, покачивая его перед балконным стеклом. – Эти крысы повсюду. Они заразны, сынок. Они отвратительны».

После этих слов его рот снова растянулся в ухмылке, и он обрушил молоток на стекло. Я закричал.

«Крысы! – визжал отец, с размахом круша балконную дверь. – Зачем вы принесли их в наш дом?!!»

Ступая босиком по битому стеклу, он принялся протискиваться сквозь образовавшееся пространство. Торчащие из двери осколки, словно ощетинившиеся зубы, оставляли на его обнаженном теле глубокие борозды, но папа ничего не чувствовал. Во всяком случае, он вел себя так, словно ничего не чувствовал…

Я умолк.

С удивлением коснувшись мокрых глаз, осознал, что плачу.

– Извини… я понимаю… просто я никогда не переживал это так, как сейчас, – дрогнувшим голосом произнес я. Глубоко вздохнув, я снова заговорил: – Я перелез через парапет, и когда он оказался на балконе, прыгнул вниз. В тот момент я ни о чем не думал, внутри меня долбилась только одна мысль – убежать. Убежать куда угодно и спрятаться. При падении я сильно ударился бедром. Потом у меня плохо срослась кость, из-за чего я остался хромым на всю жизнь. Ты это знаешь. Но тогда… Я заревел с новой силой и пополз. Пополз изо всех сил, зовя на помощь.