Сергей Нетреба-Залесский - Мастер сновидений

«О, господи, – вязкие мысли копошились в голове Стаса подобно клубку слизистых вонючих червей. – О, господи, ну зачем, зачем все это? Ну почему я такой идиот, ну почему, почему? Какого дьявола я так нализался? Все так прекрасно началось и, – он перекатился на другой бок, – какого черта…

Диван под Стасом все время пытался подняться на дыбы. Мир вращался вокруг него, как будто он был осью, на которую нанизана Земля. От этого вращения желудок сжимался противными спазмами, и Стас понимал, что нужно срочно предпринимать какие-то меры, чтобы его не вывернуло наизнанку прямо сейчас, здесь, на этой кровати. С удивлением наблюдая за собой как бы со стороны, Стас увидел, как его рука вяло взяла трубку и поднесла к уху. Жужжание неожиданно расчленилось в слова, смысл которых еще не осознавался, но сами слова приобрели знакомые очертания и стали узнаваемы. Сделав огромное, жуткое, нечеловеческое усилие над собой, Стас начал прислушиваться. Звонко булькающие камешки слов падали в бездонную черноту зловонного колодца его головы.

– Какого дьявола, Стас? Алло! Ты слышишь меня? – Стас узнал голос Храмова, своего начальника.

– Да! – хрипло выдохнул Стас в трубку, пытаясь облизнуть пересохшие губы и чувствуя, что горло его першит, как будто там, внутри него был песок, со скрипом продирающийся сквозь неподатливую резиновую трубу гортани.

– Ну слава богу, отозвался. – Храмов шумно перевел дух. – Как самочувствие, придурок?

– Нормально… – вяло отозвался Стас. На больший объем слов он пока еще не был способен. На том конце провода Храмов издевательски хихикнул.

– Ну ты даешь! Надрался, как свиная задница. Ты хоть помнишь, как дома-то оказался?

– Да? А как? – у Стаса было сил ни обидеться, ни разозлиться.

– Как, как? – передразнил его Храмов. —Васька и Пухов проезжали мимо и увидели тебя возле кабака, сидящим в куче собственного дерьма! – он захохотал. – О, боже, вот это была картинка. Представляешь, прямо на улице и со спущенными штанами! Я чуть не помер со смеху, когда Васька обрисовал весь расклад!

– Ну и что дальше? – Стас сполз с постели и, неся в руке телефонный аппарат, враскачку, словно матрос по палубе штормующего парохода, прошлепал босыми ногами к холодильнику. «Если тут пусто, – подумал он, – мне конец. Я просто-напросто сейчас лягу здесь и подохну». Предпринятое усилие настолько истощило его, что он чувствовал, как холодный пот струится по лицу. Приоткрыв дверцу холодильника, Стас осторожно, как будто там могла сидеть ядовитая змея, заглянул внутрь, и вздох облегчения вырвался из его груди. Три тускло отсвечивающих донца, тупорылых, как донца пистолетных гильз, маслянисто блеснули ему в глаза. Поставив телефонный аппарат на пол, Стас аккуратно положил рядом с ним трубку и, открыв первую банку пива, долгим, прямо-таки непрерывным глотком осушил ее. В голове стремительно прояснялось. Подобно скакуну, бока которого ожгла плеть, Стас почувствовал, как горячеющая кровь, бурля, хлынула по жилам. Уже спокойно он достал вторую банку, неторопливо открыл, и, небрежно подхватив телефон с пола, прижал трубку к уху плечом. —Приношу свои извинения, я тут немного отвлекся, так что там дальше-то было?

– О, уже ожил! Нашел таки свое лекарство… – было слышно, как Храмов чертыхнулся.

– Господь услыхал ваши мольбы и Ааронов жезл коснулся меня. Теперь я готов выслушать все претензии и ответить на вопросы. – Хорошее настроение возвращалось к Стасу со скоростью курьерского поезда.

– Веселишься? – У Стаса промелькнула мысль, что злость Храмова прямо пропорциональна его, Стаса, хорошему состоянию. – Ну, повеселись, пока я тебя не осадил.

– Это каким же образом? – вежливо поинтересовался Стас.

– Простым! – рявкнул Храмов в трубку так, что Стас, поморщившись, отодвинул трубку подальше от уха. – Какого черта ты, свиная задница, сидишь дома, а? По меньшей мере, ты, тупица, должен быть на работе еще два часа тому назад. Я ведь отгул тебе не давал. Как ты думаешь, за что тебе платят твою зарплату? Не знаешь? И я не знаю, но догадываюсь, что уж во всяком случае, не за то, что ты, обгадившись, сидишь дома и корчишь из себя умника. И не за то, что ты, вместо того, чтобы явиться с утра, как все порядочные люди, на работу, валяешься у себя на кровати, подыхая с похмелья. Хочешь вылететь на улицу и стать вольным охотником? Так это я тебе быстро устрою!

– Эй, эй! Погодите, не так быстро. – Стас со смаком отхлебнул пива и оценивающим взглядом, отодвинув банку подальше от себя, посмотрел на ее запотевший бок. – Вы что, собрались меня уволить? Флаг вам в руки! Но скажите мне, ответьте на один-единственный вопрос: кого в следующий раз пошлют разгребать очередную кучу дерьма? Этого чистоплюя Пухова? Босс, может быть я и свиная задница, но, во всяком случае, уж точно не идиот и я знаю, что кроме меня послать некого… Такие как я необходимы, так что можете меня увольнять хоть по три раза на дню…

– Стас, ты, ты… – Храмов буквально задыхался от ярости.

– Я слушаю вас, босс, – вежливо отозвался Стас. – И вообще, какого черта надо было звонить мне? Ближе к обеду я и сам бы проснулся. Или, – Стас усмехнулся, – в кресле для посетителей сидит клиент? Очередная задница протирает дыру в кожаной подушке?

– Черт тебя возьми! – взревел Храмов. – Послушай, ты, свиная задница, умничать будешь перед кем-нибудь другим! Не позднее чем через час я жду тебя в своем кабинете. И не нажрись, как свинья! – Храмов бросил трубку на рычаг.

Услышав короткие гудки отбоя, Стас недоуменно пожал плечами. Потом, представив, как он достал Храмова, весело улыбнулся и, посвистывая, направился в ванную. Принимая душ, Стас во весь голос горланил какую-то дурацкую песню, пребывая в самом приятном расположении духа. Нельзя сказать, что он ненавидел Храмова, но то, что он не испытывал к нему особой симпатии-это было чистейшей правдой!

Стас благоухал пивом и дешевым дезодорантом, когда ввалился в кабинет Храмова. Предупреждения насчет свинского состояния были восприняты Стасом несколько своеобразно, и переступил он порог кабинета своего босса, изрядно покачиваясь, но все же не теряя способности воспринимать информацию. Хотя те, кто знал Стаса, прекрасно понимали: еще чуть-чуть, еще пара банок пива, и он благополучно минует черту за которой в нем уже ничего не останется от «гомо сапиенс». Храмов молча достал громадный носовой платок и медленно промокнул блестевшее потом отдуловатое лицо увенчанное огромной залысиной, затем, превозмогая отвращение, которое в последнее время вызывал у него Стас, вылез из своего кресла и, обогнув стол, широко раскрыл руки для объятия.

– Ба! Наконец-то! Стас, я чертовски рад тебя видеть! – 0н шагнул навстречу Стасу и крепко облапил его, похлопав ладонью по спине.