Хельга Ройстон - Двуликий изгнанник

Куда важнее и главнее остальной прислуги был Бенджамин, дворецкий. Сам лорд не пожалел денег, чтобы справить для него одежду и ботинки. Предполагалось, что Бен станет встречать очень знатных и богатых гостей, но почему-то они появлялись в Мордрейк-меноре всё реже. В такие моменты матушка выбегала из комнаты, искала Бетси, испуганно повторяя: «Скорее уводи его! Запирай же, запирай!» Эдвард понимал, чего так боялась мать, и покорно отправлялся к себе – командовать деревянной армией. На вопросы о том, кто приехал, Бетси отвечала коротко: «Это снова мистер Саммерс, управляющий прядильнями вашего батюшки».

О том, что за стенами особняка течёт совсем другая жизнь, Эдвард знал не понаслышке. Поздно вечером в закрытой карете то Джек, то Уилл вывозили мальчика на прогулку в Лондон, а родители строго-настрого запрещали высовываться из окна – только смотреть из-за занавески. Взрослые могли сколько угодно говорить, что в городе нет ничего интересного, но Эдварда бесконечно манили тёмные улицы, заколоченные ставни и масляные фонари, качающиеся на ветру. Мальчик мог часами наблюдать за прохожими, разглядывать вывески и думать, что бы он мог сделать для преодоления людского страха и отвращения. Впечатлениями от столицы Эдвард делился только с Бетси, милой и ласковой, а после разговоров они обычно пели по вечерам старинные песни. На ночь Бетси не оставляла Эдварда без сказок.

Но однажды, когда Эдварду уже исполнилось десять, няню пригласили в кабинет к хозяину.

– Итак, Бетси Смит, – нахмурился лорд, – я весьма недоволен твоей работой. Видишь ли, это чудовище всюду расхаживает, пристаёт к слугам с вопросами, не даёт покоя мне и моей супруге. Не доведи Бог, петь начнёт, так его слышно за милю. А я не желаю даже ненароком вспоминать о его существовании! Тебе было приказано не оставлять его без надзора и всё время занимать каким-либо делом. Ты же что творишь? От тебя никакого прока! Я найду для выродка учителя, такого, чтобы целыми днями не выпускал его из классной комнаты.

– Сэр, я общаюсь с юным лордом, как могу. Если вам неугодны песни, я могу обучить его грамоте, коли вы посчитаете нужным.

– Я позабочусь о том, чтобы учительская трость как следует прошлась по спине этой мерзости. А ты не смей врать мне: ты не умеешь читать – не положено всему вашему отродью. Иди вон!

Вся прислуга тайно не жаловала лорда. Хозяин, хоть был невысок и худ, внушал немалый ужас. Двигался Роберт Мордрейк поспешно, нервно, по коридорам ходил второпях, наклонившись вперёд – так акула прорезает толщу воды в поисках добычи. Все домашние скорее бы столкнулись с Эдвардом, смотря на него со спины, чем попались на пути Мордрейка-старшего.

В тот вечер Эдвард без устали плакал, а Бетси впихнули в руки горсть монет, посадили в карету, – какая была наименее приметна, – и отправили домой. Чуть позднее за высокую даже для богачей плату в Мордрейк-менор пригласили домашнего учителя.

– Каким он будет, отец?

Лорд Роберт отвечал неохотно, и по его рассказам Эдвард представлял себе рослого безликого господина в чёрном костюме и, непременно, с тростью, которая и внушала больше всего опасений: за непослушание можно было не на шутку получить по рукам или даже спине, и на слёзы никто не обратит внимания. Эдвард с ужасом ждал приезда незнакомца.

Приглашённый учитель – Фабиан Кларк – оказался человеком лет тридцати, из не очень знатной, но уважаемой семьи. Говорили, что он вхож в кабинеты Оксфордских учёных, знает два иностранных языка и владеет игрой на фортепиано.

– Были ли у вас ранее воспитанники? – спросил лорд весьма недоверчиво.

– Всего один, сэр. Мы занимались последние два года, и сейчас он уже студент колледжа, вполне преуспевающий.

Мистер Кларк хотел приехать со своей дочерью – ровесницей Эдварда, но здесь Роберт Мордрейк остался неумолим: в письме три раза предупредил – явиться без каких-либо сопровождающих. К тому же, слишком странной на первый взгляд показалась такая семейная привязанность.

– И учтите, Кларк, одно слово о моём сыне за пределами особняка, и вы больше здесь не появитесь, – пригрозил лорд Мордрейк,

– Даю слово, господин.

– Ваш ученик, как раз по режиму, закончил конную прогулку. Он ждёт в кабинете для занятий. Вот эта дверь. Мальчишка крайне ленив и небрежен, думает лишь об одних лошадях и часто напевает песни простолюдинов. Преподайте же ему урок!

Мистер Кларк зашёл в классную комнату и застал в ней серьёзного и сосредоточенного мальчика, который, соблюдая все нормы этикета, встал из-за парты и поприветствовал учителя.

– Добро пожаловать, сэр. Я Эдвард Персиваль Мордрейк. А вы, должно быть, господин Фабиан Кларк? Отец столько о вас рассказывал! Мы будем изучать точные науки или искусство?

Мистер Кларк в удивлении прислонил трость к стене. Он ожидал, что придётся иметь дело с безногим или безруким, слепым или хромым; в самом страшном случае – безумным, – а пришёл ко вполне здоровому и смышлёному мальчику, который уже где-то услышал про «точные науки».

Эдварду тоже было, чему удивиться: вместо пугающего и чёрного в классной комнате оказался приветливый человек в бежевом пиджаке. Полноватый, как старый знакомый доктор, улыбчивый, совсем не строгий. Очки в роговой оправе придавали ему некую особую – учёную – ауру.

– Не жарко ли вам в капюшоне, милорд? – мягко спросил учитель.

– Никак нет, – Эдвард отчего-то испугался. – Если вы не возражаете, я не буду его снимать.

Мистер Кларк с пониманием посмотрел на Эдварда. Видимо, лорд Мордрейк изрядно нагонял страху на всю семью. Может быть, во младенчестве Эдвард перенёс опасную болезнь, и теперь вынужден скрывать под капюшоном шрамы?

Учитель, не настаивая, приступил к первому уроку арифметики. Не стал он и слишком утомлять Эдварда, хотя грифельная доска оказалась исписана вдоль и поперёк. Узнав, что есть цифры римского и арабского начертания, Эдвард поспешил задать множество вопросов: не затруднялись ли полководцы, пересчитывая многочисленные I и IV? Как аравийцы согласились поделиться своими знаниями с Европой? И всё ли в этом мире поддаётся счёту?

– У вас определённо есть способности, милорд, – сказал учитель через час занятий. – Можете отдохнуть до завтра.

– Мистер Кларк, вы будете жить в нашем поместье?

– Да, сэр. А почему вы интересуетесь?

– Если вы поселитесь здесь, мы будем чаще видеться, и у меня появится новый друг. А то мне очень грустно, и я скучаю по нянюшке Бетси. Мне нравится разговаривать со святым отцом Альбертом, он учит меня играть на скрипке, но приходит только иногда, вечером по воскресеньям. Доктора Вильбанда я не видел уже месяц – у него тяжелобольная пациентка.