Алекс Май - Заблудшие дети Perestroiki. История первой любви

– Дети, за границу хотите? А?

– Хотим, – отвечает ему Таня, – очень хотим! А что, нельзя?

– Вот вам ваша сраная заграница! – заорал Солженицын и давай кидаться в нас бутылками водки.

Чрезвычайно странный сон.

– Подъем, хватит спать, девочки! Подъем!

Есть на белом свете особая порода женщин, чей пронзительный голос по утрам действует на нервы, как визг бензопилы. Так вот, Лорка – из этой стаи женщин-бензопил. Настоящая валькирия.

Открыв глаза, не сразу сообразили, где находимся, так часто бывает, когда засыпаешь в новом, незнакомом месте. Таня подчинилась Лорке и вылезла из-под одеяла.

– Таня… Танечка… А я валяться буду. Долго-долго. Мне сон необходимо осмыслить. Такой чудный сон приснился. В нем фигурировал Солженицын, а может, и Достоевский, занявший место Санта-Клауса и устроивший в его чуме что-то вроде водочного магазина. Дело, конечно, необычайно прибыльное, при варварских ценах на исконно русский продукт…

– Потом осмыслишь, а заодно и расскажешь подробно. Поверь, не стоит по пустякам злить Лорку. Слышал? Подъем! – перебила Таня, стягивая с меня одеяло.

– Нет! Я натянул одеяло обратно. – Это она девочкам кричала. А про мальчиков я ничего такого не слышал. Так что мне можно еще поспать. Мне… И Валере можно… Он тоже – мальчик. Такие вот…

Громкий и частый, как пулеметная очередь, стук в дверь не дал мне договорить.

– Сашка, Танька! Если через пять минут не выйдете, отправлю домой на попутках! – прокричала через дверь Лорка.

– Лорка! – проорал я в ответ. – На попутках – пошло и неинтересно. Найди нам оленью упряжку и немного водки, чтобы по пути через тундру не замерзли…

– Оленью? Водки? Сашка, поверь, я не шучу, осталось уже четыре минуты и сорок секунд… – прокричала педантичная Лорка. – И… твою мать! Сейчас же прекрати педалировать мою психомоторику.

– Слушай, Тань, что это такое – «педалировать»? Это злостное ругательство? Где она такие матерные слова отыскивает? Психомоторика… Черт, это самое неприличное слово из всех, что я слышал и произносил.

– Саш, поднимайся, а?

– Само собой, поднимаюсь. Кто знает, какие жуткие катаклизмы могут обрушиться на нашу и без того несчастную маленькую планету, когда Лоркина психомоторика пропедалируется… В одном уверен – от Лапландии, в любом случае, даже мокрого места не останется.

Умылись, оделись, позавтракали кашей, погрузились в автобус и поехали на дружескую встречу с финскими школьниками.

Финские школьники тут же удивили расхлябанным внешним видом и разболтанным независимым поведением. Но не понравились тем, что кто-то из них, без тени смущения на лице, ковырялся у всех на виду пальцем в носу, а там, где их собиралось больше трех, неожиданно появлялся мусор. Где урны? Где хваленая чистоплотность? Еще одна легенда развеялась! Гадят фантиками, банками жестяными где попало…

Нас провели в зал и усадили за разноцветные яркие пластиковые столики. Для общения, так нам сказали.

«Я – переводчик – представился веселый мужик с лицом закоренелого алкоголика. – Буду помогать вам в общении!»

Невысокий, словно заторможенный, меланхоличный директор финской школы объявил об открытии официальной части и попросил обмениваться вопросами. Большинство вопросов с обеих сторон были скучными – про перестройку, капитализм-социализм, школу, любимые предметы и Горбачева… Кое-что, впрочем, запомнилось. Лорка спросила: «А чем вы занимаетесь в свободное время?» Уродливый, толстенный, как Карлсон, парень хмуро ответил: «Курим хэш и пьем водку». Смысл ответа я угадал до того, как его озвучил переводчик. Лорка покраснела. Наивная! Что она хотела услышать? Что они танцевальные кружки строем посещают? Лорка-морковка.

«Какая у вас самая заветная мечта?» – поинтересовалась одна из наших девушек. Невысокий белобрысый мальчик поднял руку и ответил: «Чтобы папа подарил мне на Рождество новый снегоход, стоящий столько-то тысяч марок!». Ну, что тут скажешь? Мелковато, дружище, плаваешь. Вспомнилась фраза из фильма «Курьер»: «Возьми себе пальто и мечтай о чем-нибудь высоком!» В низенькой стране Суоми о высоком, насколько я понял, не мечтают. Это нам всю жизнь настойчиво внушали, что самая достойная мечта достойного человека – мир во всем мире!

Заключительная часть встречи – концерт и дискотека. Наши красавицы-танцовщицы выступили первыми. В воздухе моментально нарисовалась веселая стайка флюидов! Потом нас развлекали хозяева. Школа у них, как оказалось, с музыкальным уклоном. Нам бы такую. Хор девушек исполнил «Песню о друге» Высоцкого на финском языке. Здорово спели, я и не подозревал, как хорошо знают и любят в Финляндии Высоцкого. Далее – несколько номеров из известных мюзиклов.

И вот пришло время рок-н-ролла. На сцену вылезло несколько патлатых ребят, за пять минут подключивших гитары и микрофоны. Понеслась! Финские парни играли проверенные временем, чужие, как правило – американские композиции, что разочаровало. Очень хотелось услышать не американский, а финский рок. Увы! Мы с Валерой с завистью оценивали не технику исполнения, а качественную аппаратуру и инструменты. Понимали, что в нашем рок-клубе такие появятся не скоро.

Финны отжужжали свою программку. К этому времени Валерыч уже успел незаметно продать ученикам несколько бутылок водки. По его словам, они очень обрадовались русской водке. Таня, знавшая по-английски не только ругательные слова, разговаривала с какой-то финкой. Началась дискотека – рай для танцовщиц, а нас с Валерой финские рокеры затащили за сцену, в небольшую каморку. Молодые волосатые люди, помешанные на музыке, – не политики, они всегда найдут общий язык, даже не зная языка. Девушка, с которой разговаривала Таня, оказалась подругой бас-гитариста, которого звали Петти Ули Тепса. Петти? Петя? Будешь Петей! Пили водку не на шутку расщедрившегося Валерыча. «Коммерчески неудачной будет у него поездка», – подумал я.

Так вот, настоящее общение, ради которого наши страны занялись «обменами», происходило в каморках, подобных этой, после третьей рюмки, со всеми вытекающими из нее последствиями – братанием и признаниями в вечной любви между странами.

Прервав дискотеку, нетвердо держась на ногах, спели компанией что-то из «Битлз», после чего на сцену вылезли финские и русские девушки, тоже пожелавшие чего-то спеть… Пока пели, финн, похожий на Карлсона (который, как известно, живет на крыше и любит летать), принес несколько самокруток с травой. На горько-сладкий запах мотыльком впорхнула Лорка, посмотрела на нас, покачала головой и заорала на Валеру. Ее вопли смешили. Мы с Таней глупо хихикали, чем еще больше злили и без того разъяренную руководительницу. На помощь Лорке пришла Оля. Тоже заорала. Вот зачем? А? Что им вообще от нас надо? Разорались тут… Я тогда даже примету придумал: если утро начинается с криков, то крики будут преследовать целый день. Наконец до нас дошло, что, оказывается: а) пришла пора прощаться и уезжать, б) водитель уже завел автобус, в) водитель громко ругается, матом, по-фински и по-русски. Уходить не хотелось. После долгих выматывающих переговоров, в которых активно участвовала и финская сторона, Лорка оставила нас в покое, взяв очередные клятвенные, чуть ли не кровью подписанные обещания, что с нами все будет хорошо.