Илья Карасёв - Застать врасплох

– Хотите сражаться? Никого не держим! Почему тогда вы, герои, не торопились прыгать через огонь под вражеские стрелы? Почему? Давайте! Ответьте! – словно разгневанный медведь ревел молодой полководец, пламенным взглядом посылая людям страшные вызовы. – Теперь уже слишком поздно говорить о чести и амбициях. Нам не дадут уйти живыми.

В конечном счете многие согласились с объективным мнением Ярна, но были и такие, которые не оставляли грез о благоприятном исходе. Один из подобных оптимистов, звавшийся Рхоном, пестро высказал свою точку зрения:

– Можно оставить здесь небольшое подразделение, которое жертвенно примет основной удар врага на себя и, следовательно, задержит его наступление, отсрочит начало погони. Большое количество наших воинов наверняка спасется.

Ярн пришел в подлинное бешенство. Он прекрасно знал этого человека и поэтому моментально понял, что инициатива будет вовсе не благородной. Рхон являлся пекущимся лишь о собственной нелепой жизни стервятником, способным поднимать руку только на одиноких незнатных женщин, осиротевших детей и слабых животных.

– Предлагаешь одним людям бесславно сложить кости, а другим с чистой совестью убежать? Кто добровольно останется прикрывать чужой отход? Ты, может быть?

– Я всегда готов умереть ради своих собратьев! – ненатурально огрызнулся Рхон, совершенно напрасно пытаясь сымитировать обиженность.

– Так мы тебе и поверили… Никто больше не погибнет! Держимся вместе! Справедливо разделим выпавшую участь!

На опушке показались коники с развевающимися штандартами Польна. Ярн извлек из ножен короткий одноручный меч и, покинув строй, вышел вперед. Он опустился на одно колено и взял оружие так, словно хотел его кому-то преподнести.

За спиной молодого полководца послышался шум. Ярн оглянулся и увидел, как человек семьдесят покидают товарищей и скрываются в лесу. В первых рядах мчался тот, кто до появления конницы клялся в готовности принять самозабвенную мученическую смерть. Принявший тяжелое решение полководец отворотил взгляд от бесчестия собственного племени и закрыл глаза.

– Мерзавцы

Дружинники, срубив по дороге несколько десятков голов, выехали на опушку леса. Роман слегка подивился тому, что некоторые ордынцы желают сдаться. Парень полагал, что они сделают все, что только возможно, но никогда не сдадутся. Впрочем, доводы немного подтвердилась, когда сотня людей отделилась от потрепанного войска и обратилась в позорное бегство. Предатели неимоверно цинично бросили соплеменников решивших принять волю из рук победителя.

– Преследуйте трусов и щадите сдавшихся, – наставил витязей юный князь и слез с коня.

Он медленно подошел к приклонившему колено ордынцу, взял его меч и, очень внимательно осмотрев, грациозно вернул обратно. Пафосное формальное действо было окончено.

– Поднимайся.

Кочевники говорили между собой на другом наречии, но местные дивные особенности языка вовсе не казались для них неприемлемо сложными.

Ордынец встал.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Роман.

– Товарищи кличут меня Ярном, – отозвался полководец, почти не встретив существенных трудностей с произношением.

– Пусть будет тебе известно, что перед тобой князь Польна.

Ярн почтительно кивнул. Он удивился тому, что представший перед ним паренек в столь раннем возрасте уже обладал серьезнейшим титулом. Роман, почти не обремененный аналитическими раздумьями, тем временем вопрошал:

– Что привело твоих людей в наши края?

– Это долгая и сложная для понимания история.

– Тогда ладно… – Роман сделал вид, что уходит, а потом вернулся и продолжил, многократно повысив голос: – Ты, наверное, хотел, чтобы я именно так ответил, верно?! Извини, милейший друг! Я должен знать, чем заслужил ваш феерический набег!

Ядвига оставалась на стене крепости. Утром она взошла на нее впервые и сразу же отметила прекрасный открывающийся взору пейзаж. Практически девственная природа! Что может быть лучше для созерцания?

Теперь живописная картина обременилась некоторыми неприятными деталями. Поле перед городом покраснело от крови; повсюду валялись трупы. Однако Ядвиге подобное совсем не казалось противным. Агрессоры получили по заслугам и, погибнув, удобрили землю собственной плотью.

Небеса, как только время подошло к полудню, моментально нахмурились. Неожиданно появились тяжелые свинцовые тучи. Подул сильный ветер.

Ядвиге сделалось плохо. Она, почувствовав что-то нехорошее, устремила взгляд на запад. Оттуда, под покровительством мрачных дождевых облаков, летели угольно-черные вороны. Можно было предположить, что птицы спешат на людоедский пир, но почему-то приземлились они вовсе не на покинутые душами тела, а на стену рядом с Ядвигой.

Через некоторое время воронье исчезло. Птицы растворились; на их место пришел странный концентрированный туман – сжатая в плотную сферу тьма. Не самое обыденное представление!

Ядвига оцепенела. Рассудок девушку не покинул, но совершенно определенно был необъяснимым образом парализован. Любой другой человек, окажись он на ее невеселом и непривлекательном месте, непременно начал бы охать и кричать, сообщая всей округе, что видит неизвестную людской истории чертовщину. Гордая и дальновидная Ядвига, в свою очередь, сама грешила чародейскими делишками. Привлекать внимание, соответственно, не стоило даже сейчас.

Черная сфера стала постепенно увеличиваться. Она, в конце концов, лопнула, а подозрительный туман, долго накапливавшийся в ней, плавно расступился и продемонстрировал зачарованному взору Ядвиги страшное человекоподобное существо.

Ярн неописуемо долго рассказывал историю своего народа. Уже успели вернуться дружинники, попытавшиеся догнать бежавших врагов, и решительно переменилась погода, когда чувственный предводитель южан окончил воспроизведение грустной повести.

Роман узнал, что соплеменники Ярна не имеют нормального пристанища. Они вынуждены, пытаясь найти оптимальные условия для существования, регулярно перемещаются с одного места на другое. Молодой предводитель южан, пристыжено повесив голову, признал, что нет ничего хуже вероломных нападений на незащищенные мирные поселения. Несмотря на смирение и раскаянье, Ярн, однако, осмелился указать на то, что и благородные польновцы не стали бы думать о чести, когда речь зашла бы о голоде и нищете их собственных родственников. Любой, узрев мучения любимого человека, пойдет с топором даже на добродушного соседа! Плевать на мораль и прочие второстепенные вещи! Только бы близкие люди оставались здоровыми, целыми и невредимыми.

Ярн не стал врать, что все ордынцы подковывали страшную разбойничью деятельность только крайней нуждой. Некоторые получали от военных походов странное удовольствие.