Александр Маро - Аластор

Александр Иванович весь предыдущий день усердно, в поте лица, набивал ветхий салон старой телеги – переделанный его золотыми руками в неказистый, но вполне удобный фургон – всевозможными вещами, продуктами, и маленькими бочонками годовалого вина. В ход шло все, что можно было обменять или продать на самом крупном базаре Республики: столовые приборы, вырезанные из дерева игрушки и кораблики, вяленая рыба, посуда, набитые гусиным пером подушки и многое-многое, размещенное в тесном пространстве фургона с удивительной тщательностью и умением. Каждая вещь знала свое место, и внушительные конструкции строились по следующему порядку. На дощатом полу становилась бочка или сбитый из досок ящик, на него улаживались тюки средних размеров, на них меньше, и на самой высоте, подпирая брезентовую крышу, торчали небольшие вязанки сухих, целебных трав. Все соединялось воедино крепкими, льняными веревками и в таком виде путешествовало до самого рынка.

Сашка расположился с краю, у самой возницы. Перебирая пальцами, он все еще пытался застегнуть непослушную рубашку, торчавшую из маленьких сереньких штанишек с оттопыренными карманами, набитыми сорванными на ходу дикими яблоками. Спереди, на сухой, чуть покосившейся лавке, сидел, стянув вожжи в руках, Александр Иванович. Блеклая синяя майка и старые джинсы почти скрывали его смуглое, загорелое от яркого солнца тело, и лишь осунувшееся худое лицо слегка выглядывало из-под надвинутого на самые брови козырька камуфлированного кепи. Рядом с ним, по другую сторону лавки сидел старый Цыган, которого дед приобщил к своему делу. Оба были хмуры, будто бы дулись друг на друга, и всю дорогу, пока фургон тянулся меж кривых, обросших мусором улиц, молчали. Когда по сторонам замелькали живописные поля засаженные рожью и льном, Александр Иванович наконец заговорил.

– Надо думать, – бросил он, не оборачиваясь, – что ты не выспался. Ложись, подремай немного. Еще весь день будем колесить.

– Не хочу, – отозвался Сашка.

– Как знаешь, – выдохнул Александр Иванович и легонько, словно боясь добить влачившую фургон клячу, хлестанул ее по тощему хребту.

– Деда! – встрепенулся Сашка.

– Что?

– Ты обещал рассказать о Великом переломе, помнишь?

– Да, – вяло согласился Александр Иванович и как-то между прочим заметил: – Нынешние дети слишком рано задают взрослые вопросы.

Затем, тяжело вздохнув, добавил:

– Ну а о чем тебе хотелось бы узнать?

– Обо всем! – бескомпромиссно ответил мальчуган.

Александр Иванович ухмыльнулся – то ли от детской непосредственности, то ли от багровых лучей восходящего солнца, окрасившего горизонт в кроваво-красный цвет – и, покачав головой, принялся с усердием рассказывать:

– Тебе будет трудно в это поверить, но когда-то мир был совсем иным. Южная столица, наш родной городок – Вышгород – и много-много других городов, были частью одной большой страны. В те времена они еще не были окружены высокими стенами. По их оживленным улицам текли многочисленные потоки людей, дороги были забиты машинами, и масса магазинов с разноцветными вывесками пестрели нескончаемой, искрящейся вереницей, пронизывая чуть ли не каждый дом. Люди жили свободно, не особо переживая о завтрашнем дне. Они могли учиться, работать, переезжать из города в город. И никто не чинил им препятствий. Были, конечно, и трудности, но… сейчас они кажутся сущими пустяками.

Александр Иванович тяжело вздохнул.

– Это была свободная страна, – с тоской в голосе произнес он.

– Тогда что же с ней случилось? – спросил Сашка, искренне не понимая, что же могло произойти со столь процветающей некогда страной.

– Не только с ней, – бросил Александр Иванович, вяло подстегнув лошадь. – Навряд ли на земле найдется хоть один человек, который смог бы внятно объяснить тебе, почему мир так быстро скатился к пропасти. Некоторые говорят, что причина в экономике. Другие пеняют на разложение нравов. Третьи твердят о смене эпох. Так или иначе, но что-то пошло не так. Развитие остановилось, затем последовал долгий и тяжелый спад, ну и в итоге, в один не самый прекрасный момент, все рухнуло в бездну. Города и провинции начали хиреть, связи между ними рассыпаться, а каждый местечковый правитель вдруг осознав себя царьком, местным владыкой, принялся отгораживать свои владения от посягательств беспокойных соседей. Они нашли опору в региональных элитах, и довольно скоро каждая мало-мальски значащая провинция поспешила объявить себя независимой.

Дед ухмыльнулся и словно про себя тихо заметил:

– Знать бы от кого. Но так или иначе именно благодаря этим событиям появились на свет нынешние государства-карлики – мелкие пятна на карте.

– А почему люди молчали? – искренне негодуя, удивился Сашка.

– Люди?! А что люди? Они стремились выжить… – Александр Иванович пожал плечами. Ответ на простой детский вопрос поставил его в тупик. Почему молчали и терпели? Что ожидали? Да кто теперь может объяснить… Он встряхнул головой и вновь продолжил:

– Разруха в управление и разрыв всех прежних связей породили и новый цикл техногенных аварий: взрывы на крупных предприятиях и атомных станциях, предрешило окончательное падение всей нашей социальной структуры. Потом последовала череда войн и террора в попытках поделить еще старое наследство. Когда все закончилось, мы с удивлением обнаружили что живем в совершенно ином мире, и этот мир более всего походит на то, что когда-то называли средневековье – ты еще прочтешь об этом в учебниках, когда повзрослеешь.

Александр Иванович вновь тяжело вдохнул, жмурясь от встречного солнца, и чуть помолчав, продолжил:

– Это время назвали Великим переломом цивилизации, концом эпохи гуманизма. Впрочем, если она вообще была таковой. Мир скатился по ступеням истории вниз, в темные века. Города-государства, цветущие на транзитной торговле, закрепостили местное население, обитающее по другую сторону городских стен. Образование стало уделом лишь избранных. Лечение?! О-о, о нем вообще можно забыть. Хорошего оборудования практически не осталось, да и то, что есть, недоступно для простых смертных. Подвижники-эскулапы ходят по селам и маленьким городкам – и в том единственное спасение, но их слишком мало. Зато на улицах появились дети нового времени – сафиры! Многочисленное потомство генетически уничтоженного поколения.

– Это как? – с живым интересом поинтересовался Сашка.

– Наркотики, выпивка и радиация, – шмыгнув рябым носом, влез в разговор Цыган.

Александр Иванович недовольно покосился на сопровождающего и снова замолчал. Начиналась Красная пустыня. Она была огромна и состояла из западного горного массива и бесконечных просторов выжженной сухой земли. Когда-то на этом месте бушевала раздольем густой травы, бесконечная степь, равнина за равниной, бугор за бугром. Все изменилось внезапно, когда никому ни до чего уже не было дела. Осадки будто прекратились вовсе, климат стал сухим и жарким, и куски серой выжженной земли поглотили некогда цветущее поле. Кто придумал это странное название пустыни, никто уже и не помнил. Возможно, с красным цветом, цветом огня, отождествляли пылающий диск солнца, сопровождающий путников на всем протяжении маршрута – кто знает? Но название прижилось и укоренилось и даже более того, перекочевало на карты министерств, окончательно легализовавшись на государственном уровне.

Читать дальше