Анна Щукина - Сделка

Надежда закрыла глаза и начала медленно считать, пытаясь заснуть. Не помогало. Была мягкая безветренная ночь. Полнолуние. За распахнутым настежь окном пели соловьи. Спальня, где мучилась бессонницей женщина, располагалась на мансарде небольшого деревенского дома. Этот дом – пара комнат с кухней на первом этаже и мансарда – достался её мужу Денису по наследству от деда. Первоначально мансарда служила чем-то вроде кладовки. Надя выкинула хлам и притащила сюда железную кровать с первого этажа. Получилась спальня. Здесь женщина ночевала каждый раз, когда у мужа был запой.

Ещё до встречи с Надеждой, Денис начал приезжать в дом деда для того, чтобы посвятить несколько дней жизни своей слабости. Или страсти. Как посмотреть. Теперь, поняв что, несмотря на все обещания мужа, запои неизбежны как морской прилив, женщина стала приезжать сюда вместе с ним.

Когда Денис и Надежда познакомились, ему было уже за сорок, а ей – тридцать с основательным хвостом. Они сразу совпали друг с другом почти во всём как пара соседних кусочков одной мозаики. Пять прожитых совместно лет были для Надежды почти идеальными, если не считать регулярные, хотя и не часто повторяющиеся запои.

Посторонний человек не смог бы заподозрить Дениса в алкоголизме. Денис руководил собственным небольшим делом. Мужчина был подтянут и аккуратен. Имел ненавязчивое чувство юмора. Отличался пунктуальностью и трудолюбием. В компании знакомых он мог выпить два – три бокала вина безо всякого продолжения. Вместе с женой регулярно посещал бассейн. Почти каждую неделю они ходили на концерты или в театр. Вслух читали друг другу интересные отрывки из хороших книг. После очередного запоя, такая почти идиллия текла неделю за неделей, месяц за месяцем. Женщина начинала думать, что может быть последние обещания Дениса всё же не были обманом и больше он в дом деда не поедет. Ведь муж отлично понимал как это вредно для его здоровья, как это ранит Надежду, какой урон это наносит его небольшому бизнесу. Но неизбежно наступал день, когда вопреки здравому смыслу, словно уловив какой-то тайный зов, муж уезжал в деревню.

Надежда понимала, что запой, а в особенности выход из него, был серьёзным испытанием для организма мужа. Она панически боялась потерять его в один из этих окаянных дней, поэтому и не хотела оставлять наедине с этой напастью. Ехала вместе с ним. Пыталась уберечь. Мысль о том, что однажды ей снова придётся остаться одной, была для женщины мучительна.

Надежда ворочалась в кровати. Несмотря на прохладный душистый воздух, льющийся из окна, ей было душно. Точнее тошно, но скорее всего, и то и другое одновременно. Пьяный муж храпел и хлюпал на грязном полу в гостиной на первом этаже. Убираться там сейчас не имело смысла.

– Завтра, всё завтра, – думала Надя.

Она до мелочей знала, что будет завтра. Завтра надо будет останавливать запой. Момент пришёл. Он ощущался как особое едва уловимое изменение. Импульс. Позже – опасно, раньше – бесполезно. Она научилась чувствовать этот импульс. Видеть его в прищуре глаз, различать в интонациях голоса и жестикуляции пьяного Дениса.

Завтра, по отработанному сценарию, пьяный муж её доведёт, как бы она не старалась сдерживаться. Ещё сильнее, чем сегодня разозлит. Будет пытаться вырваться за добавкой, чтобы продолжить свой омерзительный одиночный банкет. Но завтра она его точно не выпустит. Надя не была хрупкой женщиной. Бывшая спортсменка продолжала поддерживать себя в хорошей физической форме. Справиться с ней почти потерявшему координацию пьяному мужу было бы непросто, если бы он попытался. Но он обычно и не пробовал. Даже пьяный, Денис не был агрессивным. Был тупым, навязчивым, грубым и неопрятным. Становился полной противоположностью себя трезвого. Но агрессии по отношению к жене пьяный Денис не проявлял.

Однако Надежда замечала, что иногда в эти дни Денис преображался особенным образом. Он переставал быть пьяным собой. Менялось выражение его лица. Обычно очень разговорчивый во хмелю, он делался немногословным. Смотрел исподлобья, прижав подбородок к шее. Становился очень раздражительным. Обязательно ему требовалось ломать вещи. Обычно чистоплотному и аккуратному Денису в это время зачем-то надо было привести в беспорядок окружающее пространство, особенно те его части, которые были лучше прочих прибраны. Словно бес какой-то вселялся в него. Длились такие моменты недолго и каждый раз после них Денис надолго засыпал.

Вот и теперь муж спал после такого «вселения». Надя надёжно спрятала ключи. Не найдёт, пусть хоть всё тут переломает. Только бы поскорее вместе с алкоголем из крови ушло это наваждение, и вернулся её любимый Денис.

Вдруг, задремавшую незаметно для себя самой Надю, разбудили шаги.

– Какого чёрта! – Пьяного мужа Надя к себе в кровать не пускала. Брезговала.

Единственную лампочку, ютившуюся под низким потолком, Надя не включала. В комнате было всё видно итак: через распахнутое окно её заполнял холодный свет полной луны.

Надя приподнялась на локте и, едва сдерживая раздражение, тяжёлым взглядом уставилась на дверной проём. Муж вошёл в комнату, опустив голову. Прямо и уверенно, как будто вовсе не был пьян, сделал два шага. Опустился на стул возле стены. Надя дёрнулась, чтобы встать с кровати и вернуть мужа вниз.

Она словно наткнулась на невидимую упругую преграду. Раздражение вдруг сменилось страхом. Подкрадывалось ощущение, что на стуле – не Денис. Выглядит как Денис, одет в его футболку в пятнах от вина. Но это не он. Подобие такого чувства возникало у Надежды и раньше. Но в этот раз перемена была настолько явной, что становилось сложно прятаться за ширмой сомнений. Страх сменился ужасом, вернулось, многократно усилившись, отчаяние, которое и так редко покидало Надю во время запоев мужа. Казалось, какое-то холодное потустороннее злобное существо смотрело на женщину сквозь глаза её мужа. Оно приподняло голову Дениса, слегка растянуло его губы в отвратительную гримасу, напоминающую саркастическую улыбку.

– Ну вот… снова это…, – едва успела подумать женщина.

– Он – мой. Мой! Не убережёшь… – зашелестело в голове женщины, все прочие звуки, кроме шёпота пропали. Утих и шёпот. В ушах звенела напряжённая тишина. Откуда происходил шелестящий звук: снаружи или изнутри черепной коробки, Надя не поняла. Она не могла отвести взгляд от мутных остановившихся глаз. Сначала показалось, что в глазах нет зрачков. Но потом Надя их разглядела. Контур зрачков оказался размытым, растворившимся в карей радужке глаз. Сами они были наполовину заведены под верхние веки. И всё же Надя чувствовала: существо глядит на неё и, одновременно, сквозь неё, куда-то вглубь стены за кроватью. Этот взгляд показался женщине знакомым. От страха её зазнобило. Она знала, что существо не просто смотрит, оно видит что-то внутри её души, что ему показывать нельзя было, ни в коем случае. Она поняла, что не может пошевелиться, даже крикнуть не может. Воздух загустел и застрял в горле.