Александр Казимиров - Бульварное чтиво. Повести и рассказы

– Глупый ты! Мы же бессмертные, не то что вы! Один раз утонул, потом живи – не хочу! Недавно Садко на гастроли приплывал. Такой аншлаг был! А ему о-го-го сколько годков!

За разговорами подъехали к дому. Щукин загнал машину во двор, поднял гостью на руки и занес в избу. Он хотел посадить ее в корыто, но Клава прояснила ситуацию.

– Ты не волнуйся, я, как крокодил, могу и в воде, и на суше жить. Клади меня на диван: утомилась с дороги, – Клава томно вздохнула. – Посейдон озерный на меня не смотрит – у него целый гарем нимфеток. Так что, дорогой мой, будь добр, приголубь, доставь удовольствие!

Василий осторожно погладил ее по плечу.

– Какая-то ты не такая! Тепла в тебе нет.

– Мы же, как рептилии, хладнокровные! Брема читай, неуч!

Делить с утопленницей ложе не хотелось. Надеясь, что сытая гостья потеряет к любви интерес, Васька спросил, не желает ли она позавтракать.

– Давай консервы и лимонад, если есть. Страсть, как «Дюшес» обожала! У нас на дне одни караси да плотва. Обрыдли до чертиков! Редко кто из купающихся огрызок в воду бросит или еще что-нибудь. Так за них – в драку! Эпоха дефицита, Василий.

Щукин выставил на стол все, что имелось в доме. Клава с удовольствием уплетала рыбные фрикадельки, запивая шипучкой из сифона.

– Красота! Видели бы подружки, на какой банкет я попала, – в ил бы закопались от зависти! – Закончив трапезу, она тщательно облизала пальцы. – Обними меня!

Васю передернуло, но он подчинился.

– Как ерш, сопливая! – не подумав, ляпнул Щукин.

– Сам ты сопливый! Это средство такое, вроде косметической мази. Защищает кожу от негативного влияния воды, кроме того – теплозащита, – обиделась Клава. – Ладно, вытри и приступай к исполнению прямых обязанностей. Заждалась уже!

– Ты о чем? – Щукин изобразил на лице непонимание.

– О долге супружеском! – заявила она.

Вася в сердцах скомкал испачканное слизью полотенце: «Черт с ней, поласкаю!» От Клавы пахло тиной и сыростью. Не в силах перебороть отвращение, Щукин сполз с дивана.

– Вы меня простите великодушно, но я с животными не сплю!

– С кем ты не спишь? – Клава надула губы. – Дай-ка телефон, ботаник!

Она набрала ноль два и плаксивым голосом запричитала:

– Алло, милиция? Попытка изнасилования в поселке «Рыбачий»! Адрес…

Вася вырвал трубку из рук шантажистки.

– Ну что ты сразу – в милицию?! Пошутил я! Сейчас тяпнем для расслабухи и все сделаем! – он скрылся на кухне.

Щукин притащил огромную бутыль, разлил по стопкам.

– Ух! Хороша самогоночка! Сам гнал? – Клава выдохнула и забросила в рот серебристую кильку.

– Сам, родимая! Все сам… Холостой я!

– Ты это брось, холостой! Отныне я твоя супруга. По закону ублажать обязан. А не то… – Взгляд Клавы упал на телефон. – Целуй, давай! Невтерпеж уже!

– Сейчас еще врежем и начнем! – Щукин наполнил стопки.

Он не ошибся – долго уговаривать не пришлось. Утопленница залпом проглотила самогон. Ее водянистые глаза засверкали.

– Не курила сто лет. Угости папироской!

Под потолком клубились облака табачного дыма. Клава пьянела на глазах. Вася с содроганием поглаживал ее плечо, покрытое пупырышками, и думал, как избежать порочной связи. На его счастье, утопленнице стало не до любви. Заплетающимся языком она пела все, что могла припомнить. Щукин то и дело подливал ей, доводя до коматозного состояния.

– Ты это… – Клава окинула хозяина дуравым взглядом и отключилась.

Вася уложил ее на диван и закрыл, как покойнице, глаза.

– Спи спокойно, любимая!

Булькающий храп заполнил комнату. «Лишь бы не оклемалась раньше срока», – Щукин с трудом поднял сморенную алкоголем Клаву и перетащил в багажник автомобиля.

Прохладная вода мгновенно привела Рыбину в чувство.

– Какой же ты коварный! – Она презрительно скривила лицо и погрозила пальцем.

Окончательно убедившись, что все мужики – сволочи, Рыбина поклялась мстить им. Вскоре ей представился удобный случай.

На заросшем бархатными лопухами берегу сидели два рыбака. Клева не было. От скуки мужики переговаривались, изредка поглядывая на поплавки. Под натиском солнечных лучей туман над озером постепенно растаял. Где-то сзади тревожно крикнула птица. Рыбаки вздрогнули и обернулись.

Тяжело шелестел листвой просыпающийся лес; хулиганистое эхо подпевало лягушачьему хору. Мужики повернулись обратно и увидели молодую женщину с распущенными мокрыми волосами. Она стояла по грудь в воде и сконфуженно улыбалась бескровными губами.

– Ты кто, милая? – взволнованно спросил один из рыбаков.

– Клава я, в «Раю» работаю! С приятелем на лодке катались да перевернулись нечаянно. От платья пришлось избавиться. Иначе утопла бы!

Куда делось нижнее белье, незнакомка объяснять не стала. Она обняла покрытые гусиной кожей плечи.

– Замерзла ужасно. Ноги судорогой сводит, помогите на берег выбраться!

Рыбаки переглянулись и стали скидывать одежду. Наперебой затараторили сороки, с любопытством за происходящим следили лягушки. Оставшись в трусах, мужики вошли в воду. С мольбой в глазах Клава тянула к ним руки. Обнаженная девичья грудь действовала магически: благодетели с ревностью устремились к девице, она же неприметно удалялась. Дно уходило из-под ног, и мужики пустились вплавь.

– Слышала: опять двух утопленников выловили! – Полная женщина бросила в алюминиевый бак очищенную картофелину и тыльной стороной ладони провела по лбу. – Говорят, лоскотуха в наших краях появилась. Только мужиков топит! А еще я слышала, будто ищет она того, кто ее на тот свет отправил. Вот как в могилу его загонит, так и прекратит баловство!

– Да ну тебя! Какая лоскотуха?! Американцы на Луну мотаются, как на дачу! Кусто все моря-океаны облазил. Ни русалок, ни сирен не видел. – Поджарая, как гончая собака, собеседница отложила в сторону нож. – Помнишь, у нас официанткой работала Клавка Рыбина? Уж год, как пропала. Ни слуху ни духу! Скажи еще, это она безобразничает!

– Чем черт не шутит? Может и она! Заочно-то ее отпевать не стали. Батюшка сказал, пока тело не найдут, обряд он совершать не будет! А коли не отпетая, то всего от нее ожидать можно!

– Мелешь ахинею, а еще в партию вступать собралась! Такое брякнешь, хоть стой, хоть падай!

Женщины замолчали, раздраженные друг другом.

– Сухов, чего филонишь? Куришь одну за другой! Или я за тебя копать должен? Кончай бездельничать. Две могилы надо вырыть. Сегодня рыбаков хоронить будут, что на днях утопли.

Федя выплюнул изжеванный окурок и взялся за лопату.

– Знаю. Один из них жил по соседству. – Копнув пару раз, он вытер потное лицо. – Труд сделал из обезьяны человека, а из человека – лошадь! Эх и печет! Искупаться бы!