Игорь Поляков - Хомомахия

Влад осмотрел отверстие, затем заглянул в него правым глазом, после поднес к нему нос и вдохнул.

– Ну?

– Ничего не видно, и ничем не пахнет. Так, давайте посмотрим, чем можно попытаться открыть?

– А что это может быть? – наивно поинтересовалась Маша.

– Не знаю, – помотал головой Влад.

– У мотоциклиста из груди торчит перочинный нож, – сказал Егор, – можно попробовать им открыть дверь.

Влад подошел к трупу и вытащил нож. Грудная клетка мотоциклиста развалилась, словно нож только и держал её. Ржавое лезвие длиной около десяти сантиметров. Повертев в руках нож, Влад попытался извлечь утопленные в рукоятке дополнительные лезвия. Не вышло – ржавчина (или засохшая кровь) не позволили ему это сделать.

– Попробуй так, – сказала Саша.

Влад хмыкнул, словно сомневался в том, что у него что-то получится, и подошел к двери.

– Лезвие больше, чем отверстие, – сказал он, безуспешно пытаясь сунуть лезвие ножа в замочную скважину. Только острие чуть-чуть входило.

Егор, все это время стоящий рядом молча, внезапно подумал о том, что если кто и откроет дверь, то только он. Не важно, – вход или выход в другую реальность, – эта дверь, как камень на развилке дорог, как указатель, который определяет все дальнейшие события. Как поступишь, так и будет. Какой путь выберешь, так и сложится твоя судьба. Да, именно так.

И что самое важное, это дверь для него.

Это его выбор.

И его путь.

– Давай, я попробую открыть, – сказал Егор.

– Ага. Так и скажи, что я дебил недоделанный и руки у меня под хрен заточены, – зло пробормотал Влад, но, тем не менее, нож отдал.

– Нет, я так не думаю, просто мне кажется, что здесь в этом тоннеле именно эта дверь возникает только для меня, и, соответственно, только я и могу её открыть.

Егор подошел к металлическому прямоугольнику и поднес лезвие ножа к замочной скважине. Круглое отверстие медленно вытянулось вверх и вниз, став овалом, после чего нож легко вошел внутрь практически на всю длину лезвия.

Егор забыл, что надо вдохнуть. Так и стоял, затаив дыхание, дрожащей рукой держа нож в руке. Ничего не происходило, но он боялся пошевелиться, не зная, чего ждать дальше.

– Нехрена себе! – выдохнул Влад сзади.

– Что такое? Что случилось? – девушки из-за спины Влада не увидели изменений с замочной скважиной.

Егор вдохнул.

И решительно повернул лезвие по часовой стрелке. Всего на половину оборота, но этого хватило. Внутри что-то скрипнуло. Железная дверь вздрогнула. Егор потянул нож на себя и – дверь приоткрылась. Совсем не много, но вполне достаточно, чтобы понять – дверь больше не закрыта.

Егор задумчиво посмотрел на ржавый перочинный нож, который ни коим образом не походил на ключ, и сунул его в карман. Даже не подумав, зачем он это сделал. Затем взял за железный край и открыл дверь.

Темно. Свет из тоннеля освещал совсем немного с краю, а все остальное терялось во мраке непонятных размеров помещения.

– Эх, сейчас бы фонарь, – сказал Влад.

– Я думаю, он мне не понадобится, – сказал Егор и быстро шагнул внутрь, словно бросался в омут с головой.

– Ты рожден, чтобы красиво умереть.

– Да, Наставник.

– Ты готовился к этому дню долго. Сейчас выйдешь на Арену и сделаешь всё правильно.

– Да, Наставник.

Звук трубы. Протяжная песня, зовущая в бой. Я так часто слышу её, что мог бы не реагировать. Но невозможно привыкнуть к этому звуку. Мышцы напряглись. Мягкий обруч на голове впился в кожу. Дыхание замерло на вдохе. Руки непроизвольно потянулись к поясу.

– Пришел твой час. Сможешь красиво умереть – получишь право вернуться.

– Я вернусь, Наставник.

Руки крепко сжались на рукоятках мечей. Короткие, острые лезвия. Продолжение крепких и тренированных рук. Части моего сильного тела.

– У тебя получится. Ты сможешь. Я буду ждать тебя.

Я не отвечаю. Слова не могут выразить любовь. Слезы ослабляют. Прощание – удел неуверенных и слабых духом.

Впереди появилось светлое пятно. Знак во тьме. Это – мой путь к жизни. Так говорит Наставник. Наедине с собой я называю его отцом. Мне неведомо ничего о моем рождении. А так хочется иметь отца и мать. Так хочется быть человеком.

Слова отца горят в сознании. Выйти на Арену. Умереть так, чтобы разом взметнулись белые языки пламени. И родиться вновь.

Свободным, среди Равных.

Сильным, среди Могущественных.

Умным, среди Мудрых.

Зрячим, среди Всевидящих.

Стать одним из Них.

Почувствовать себя Человеком. Да, именно так. С большой буквы.

Сейчас я животное. Зверь, идущий на заклание. Жертвенная скотина.

Я делаю первое движение. Вытаскиваю мечи из ножен. Быстрым шагом иду вперед.

Арена встречает меня белым цветом и тишиной. Остановившись, я приветствую её ритуальным поклоном – взмахом обеих рук в стороны, лезвия направлены вперед, упав на колени, склонив голову к песку. И через мгновение Арена накрыла меня. Низким гулом ненависти, яростью звуков, пестрым безумием цветовых пятен. И еле заметным запахом страха.

Я склоняю голову ниже, словно придавлен. Остро ощущаю ненавистный обруч, сдавливающий голову. Режущая боль в затылке и распирающая во лбу. Черные скачущие пятна перед глазами.

И – внезапно чувствую острый запах, который перебивает все остальные ароматы Арены. Свежая кровь. Точно такая же кровь, как у меня, и только что пролита на этом песке. Я вдыхаю запах всей грудью, забыв обо всем. Я чувствую каждую мышцу в своем теле, я ощущаю сердце, которое бьется в груди, я делаю глубокий вдох, моментально забывая о боли в голове. И где-то глубоко в сознании рождается неведомая и сокрушающая сила, сминающая любые запреты и ограничения. Внезапная память, рвущаяся изнутри. Мощь в сознании, которая заставляет меня сделать неправильно.

Не так, как учил Наставник.

Я вскакиваю на ноги, подняв мечи над головой, и скрещиваю их, заслоняя яркое пятно солнца. Перечеркнув его крест – накрест. Я открываю рот и во всю мощь легких кричу песню, значение которой неведомо мне. Исторгаю изнутри встречную ярость, обрушиваю ненависть на врага, накрываю гневом пространство вокруг себя, ломаю свой страх, разрушаю проклятый мир Арены, где для меня есть только один путь.

Из памяти всплывают лица предков. Я не знаю их. И не уверен, что эти образы реальны. Но так ли это важно сейчас. Внезапно осознаю себя тем, кто я есть на самом деле.

Я пою песнь жизни.

И, взмахнув мечами, замираю в центре Арены.

Тишина вновь застывает вязким студнем.

Я жду врага. И они появляются – красные пятна справа и слева. Дерзкий и раздражающий цвет. Это единственный цвет, который я могу видеть достаточно четко. Именно он несет мне боль, заставляет меня нападать, забыв о выдержке. Цвет, сводящий меня с ума. Оскалившись, я вновь и вновь бросаюсь вперед. Разящие удары в пустоту. Красная ярость от осознания своего бессилия. Не удержав равновесие после очередного бесплодного удара, я падаю на колени.