М. Таргис - Золотая пчела. Мистраль

– Удивительное место, правда? – понимающе улыбнулась Хайди. – Стоит зайти на эту улицу, и мне каждый раз кажется, что я переношусь куда-то в прошлое. Идемте.

Пройдя еще несколько десятков метров по улице, она остановилась у столба с латунной табличкой, на которой были выгравированы женский профиль и имя, и толкнула чугунную калитку.

– В этот дом? – потрясенно спросил Аксель.

Хайди с удивлением посмотрела на него.

– Да. А что?

– Мне казалось, что тут раньше было что-то вроде музея?

– Это обычный жилой дом, только заброшенный. Но – да – одно время тут был музей. И именно поэтому аптечка здесь найдется.

Под ногами захрустел гравий: они шли по дорожке через лужайку к тяжелым, украшенным круглыми металлическими шляпками гвоздей дверям.

Аксель хмыкнул.

– Не думал, что мне придется зайти в дом Лауры Таннен в поисках аптечки. Странно…

– А вы знаете Лауру Таннен? – блеснула глазами Хайди. – Вы читали ее рассказы?

– Я, можно сказать, вырос на них, – улыбнулся Аксель.

– Но это же чудесно! Я хочу сказать, она ведь так мало известна за пределами родного города. Ну, может быть, в Лаузице ее еще читают, но в остальной Германии… А мне ее истории безумно нравятся. Особенно – про золотых пчел, – Хайди отворила двери, первой прошла в темный вестибюль и включила свет.

– Мне тоже нравилась эта история, – согласился Аксель, входя следом за ней. – И еще – помните? – что-то такое в духе Индианы Джонса про подземелье, в котором искали сокровище, и скелет сторожил вход…

– Но никакого сокровища не было, а герои обрели нечто гораздо более ценное. Да. Этим и хороши ее сказки. Проходите, пожалуйста.

Аксель повернулся, чтобы закрыть дверь, и замер на мгновенье – ему показалось, что в полумраке у ворот мелькнул крохотный огонек – может быть, сигарета. Впрочем, это мог быть и просто светлячок. Аксель закрыл тяжелую дверь, поморщился – слабое усилие снова вызвало приступ боли в груди – и стал подниматься следом за женщиной по широкой дубовой лестница.

Карл Йорген загасил сигарету, задумчиво посматривая на окна дома сквозь прутья решетки – свет в нижнем окне погас, потом зажегся где-то в глубине второго этажа. Сквозь незашторенное окно был виден тускло-желтый квадрат среди погруженных во мрак стен внутри дома. Йорген задумчиво покачал головой и медленно пошел прочь по узкой извилистой улице.

– Да все нормально! Если бы там было что-то серьезное, я бы это ощутил, – Аксель нажал ладонями на нижние ребра, несколько раз глубоко вдохнул. – Сильной боли нет, все в порядке.

Хайди окинула критическим взглядом его рельефную грудь.

– Да, торчащих наружу обломков костей явно не наличествует. Но ушиб тоже может быть опасен, тем более при твоей работе. Лучше бы обратиться к врачу.

– Я и так знаю, что он мне скажет: поменьше двигаться, чего доброго не петь, и уж конечно, не поднимать тяжести! – усмехнулся Аксель. – А Тон да меня убьет. Нет уж, завтра выходной, успею отлежаться.

– Как знаешь, – Хайди подняла брошенную на спинку дивана клетчатую рубашку с отмытым от крови, еще непросохшим воротом и протянула Акселю. – В конце концов, это твоя диафрагма.

– Вот именно, – поморщившись от боли, Аксель застегнул нижние пуговицы, поддернул, отодвигая от шеи, влажный край воротника и с удовлетворенным вздохом опустился на диван. – Не впервой. Поверь, я знаю свое тело и знаю, чего от него ждать. А вот за это – спасибо, – Он коснулся кончиками пальцев заклеенной пластырем щеки. – Шрам на физиономии мне совершенно ни к чему. А то придется играть только Призрака Оперы…

Хайди неуверенно потопталась на месте, стоя перед ним. Аксель молча смотрел на нее снизу вверх, откинувшись на спинку дивана и улыбаясь с доброй насмешкой.

– Я отвезу вас домой? – предложила Хайди. – Наверно, вам надо скорее лечь.

– Я никогда не сплю по ночам, – пожал плечами Аксель. – Просто не могу. И ненавижу быть один в ночное время. Составишь компанию – буду очень признателен. Я имею в виду… Есть у меня такой заскок, – Он постучал себя пальцем по виску, но тут же опустил руку, снова поморщившись.

– Странный вы, – рассмеялась Хайди и вышла из комнаты.

– Имею право, – пробормотал Аксель ей вслед, поерзал на диване, удобнее прижимая спину к мягкой обивке, и с интересом оглядел комнату, скупо освещенную старинным торшером на ножке красного дерева.

На резном сундуке у стены напротив и нескольких изящных подставках располагалось около десятка горшков с марантами, утопленных в пухлые слои мха. Пестрые темно-зеленые с алыми прожилками листья тихо шуршали, распрямляясь на тонких стеблях.

Аксель покачал головой и ухмыльнулся:

– Вот где не изменилось ничего.

Вернулась Хайди с бутылкой красного вина и двумя бокалами. Аксель приподнял густые брови. Хайди улыбнулась и протянула ему бокал.

– Герр Эдлигер…

– Аксо. Так меня называет всего пара человек… Но после того, как ты меня чуть не убила, какие могут быть между нами формальности? Что ты хотела спросить?

– Есть хоти… хочешь?

– Нет, благодарю. Ты что, живешь здесь?

– Я здесь работаю.

Хайди придвинула кресло поближе к дивану. Аксель дернулся помочь, но молодая женщина жестом приказала ему оставаться на месте и беречь ушибленную грудь и села перед ним, поставив бутылку на пол между креслом и диваном.

– Я пишу книгу о фрау Таннен.

– Пишешь книгу о… – Аксель вздрогнул, не договорив, когда маранта на подставке рядом с диваном с шелестом вытянула лист.

– Они не кусаются! – рассмеялась Хайди. – Наверно, ты ей нравишься.

– Я знаю эти цветы, – Аксель протянул руку и погладил полосатый лист.

– Кстати, говорят, они помогают от бессонницы.

– Возможно, – Аксель нахмурился, словно бы вспоминая что-то. – Возможно.

– Так что можешь взять отсюда пару штук, думаю, никто не будет против.

– Поливать цветы входит в твои обязанности?

– Нет, за домом следит одна милая старушка. Она когда-то продавала билеты в музей и даже знала Лауру Таннен лично. В какой-то момент после смерти писательницы ее имущество пробовали распродать с аукциона, но многое осталось. Потом, после очередного переиздания книги, она снова стала популярна, и здесь устроили музей, вернули кое-какую мебель или достали предметы времени ее молодости – конца XIX века. Но сейчас тут не то что музей не действует – весь Штадтранд рассыпается на куски. Вы сами видели, – Она вздохнула. – Поэтому я спокойно сижу здесь целыми днями, перебираю письма, пытаюсь понять, что она была за человек. Та старушка мне очень помогла… Герр Эдлигер! – встрепенулась Хайди и, увидев, как блеснули его темные глаза из-под прямых бровей, поправилась: – Аксо. Может быть, ты мне расскажешь, как ты вышел на ее сказки? Ведь действительно не так много людей…