Алексей Арутюнов - Вне сна

Семен внимательно посмотрел на Альберта. Ненадолго отвел глаза и снова пристально посмотрел. Было не совсем понятно, кто кого и за кого держит, но разговор не клеился, и этот факт начинал раздражать обоих участников.

– Хорошо, – выдохнул Семен и приготовился к более сложной беседе, нежели предполагал изначально. – Возможно, Вы не до конца представляете себе степень нашей осведомленности о Вас, а я начал с места в карьер…

– Чьей «нашей», позвольте узнать?

– Нашей – это окружающих Вас людей. Тех, кто вокруг Вас. Для вспомогательных ролей. В течение всего нашего времени мы смотрим на Вас и ждем развития событий.

Альберт не прыснул со смеху только потому, что ему, в принципе, последнее время было не до смеха. Более того, за последние недели он понял, что случиться может все, включая даже то, чего случиться никак не должно. Как раз наоборот, то, «чего случиться не должно», явно превалировало в гуще последних событий.

Чтобы не спугнуть порыв собеседника, а также не вызывать в нем излишнего раздражения, Альберт сидел молча, спокойно глядя на нового знакомого.

– Вы – основной элемент этого мира. Точка отсчета. Не знаю, как точнее выразиться. Этот мир существует, пока Вы живете и действуете. Когда Вы выполните свои задачи, мир перейдет в другую стадию. А если Вы их не выполните, то все будет бесполезно. Я понимаю, что не выполнить их невозможно. Это с одной стороны. Но с другой, я вижу, что происходит. А точнее, вижу, что ничего не происходит. Уже несколько лет. Вы учитесь, взрослеете, общаетесь с кучей из нас, что-то говорите, встречаетесь с женщинами, работаете в каком-то месте, которое никак не вяжется с возложенными на Вас задачами, чем бы они ни являлись… И ничего не происходит.

Мне все говорят: он знает, что делает. Он ждет, дозревает. А я все смотрю на Вас и думаю: чего он ждет-то?!

Новый знакомый Альберта прервался и очередной раз взглянул на собеседника: собеседник сидел с приоткрытым ртом, из которого виднелся кусочек торта.

– Вам кажется новой эта информация?

– В какой-то степени, – «ничего не ответил» Альберт.

Семен откинулся в кресле и отхлебнул из своей кружки.

– Пожалуй, это даже нормально, – призадумался он . – Но к делу отношения не имеет. Очень много времени прошло. Вам нужно действовать, а Вы сидите здесь, пьете кофе, жалеете себя, ковыряете разные воспоминания, ищите что-то в себе… Вы же видите, что мир вокруг Вас разрушается? Почему ничего не делаете?

– А что мне надо делать? – спросил Альберт. Спросил не потому, что уже собрался, было, начать что-то делать, а автоматически, для поддержания непонятного разговора.

Новый знакомый отхлебнул еще чаю и неторопливо продолжил, проигнорировав заданный ему вопрос.

– Скажите, у Вас нет такого ощущения, что до того, как Вы появились, здесь (Семен провел руками вокруг себя) ничего не было? И после того, как Вас не станет, здесь тоже ничего не будет? Я имею в виду вообще все, что вокруг Вас.

– У каждого человека, наверное, есть такое ощущение.

– Каждый человек нас сейчас не интересует: конкретно Вы ловили себя на таких мыслях?

– Да.

– Знаете, почему?

– Ну, потому что я же не видел, как здесь было до меня…

– Это ерунда, – прервал Альберта собеседник . – Все гораздо проще: у Вас такое ощущение, потому что до Вас здесь, действительно, ничего не было. И после Вас не будет. Что это может значить?

Семен перешел на ироничный манер и стал спокойнее.

– Сколько Вам лет? – издалека начал контрнаступление все еще ошарашенный легким безумием собеседника Альберт.

– Мне сорок два.

– А мне тридцать. Где Вы были двенадцать лет до моего рождения?

– Что значит, где я был? – снова начал заводиться Семен. Я же говорю: не было меня, ничего не было. Альберт, Вы меня то ли не слушаете, то ли не слышите. Я появился одновременно с Вами, как и все остальные, лет двадцать семь назад, под конкретные цели. О своих целях я знаю, о чужих частично. О Вашей – тоже частично. Хочу узнать больше. Потому как работаем, получается, вхолостую.

– Мне тридцать, – повторил Альберт.

– Вы уже сказали.

– Почему Вы тогда говорите, что появились мы около двадцати семи лет назад?

– А Вы помните себя раньше?

– Я и в три года себя не помню.

– А это проблемы твоей памяти, – парировал Семен, неожиданно перейдя на «ты», что получилось вполне органично и наглым не выглядело.

– У меня есть фотографии, где мне меньше года.

– А фотографии настенной живописи, сделанной тысячи лет назад, у тебя тоже есть? Это фон, понимаешь? Вокруг тебя декорации – это кафе, официанты, здания на улице, твои друзья. Я. Я тоже фон.

– Фон вокруг меня?

– Точно.

– А я такой главный, и фон вокруг меня?

– Ты главный? Ты даже не до конца понимаешь, о чем я сейчас говорю. Ты даже не веришь мне до конца. Какой же ты главный? Ты не главный, просто фон здесь вокруг тебя. Роль у тебя такая.

– Это однозначно интересно!

– Альберт, я уверен, что ты знаешь, о чем речь. Хоть и не полностью.

Нельзя сказать, чтобы Альберт вообще был глух к сказанному. Он искал в себе отклик на услышанное, и даже глубоко в себе нащупывал этот отклик. Но отклик был, скорее, философский, нежели практический. Человек сидел рядом, продолжал говорить, вокруг были официанты, столики, какие-то другие посетители, стоял негромкий гул. За окном была дорога, сумерки и яркие вывески на другой стороне дороги. Были свежие воспоминания; усталость постепенно покидала Альберта, однако особого азарта к теме беседы не появлялось…

– Хорошо, другое подтверждение, которое ты никак не сможешь парировать, – продолжил Семен и даже улыбнулся своей смекалке , – ты видишь и воспринимаешь мир так, как будто он вокруг тебя, так?

– Конечно.

– Что я говорил? – довольно развел руками Семен.

– Все так воспринимают мир. Мои глаза внутри моей головы, и именно ими я смотрю на мир. Иначе и быть не может.

– Почему ты все время говоришь про всех, про каждого? Откуда ты знаешь, что видит каждый? Тот каждый, который не ты, это, например, я. А у меня все не так, как у тебя. И мир я вижу иначе, и воспринимаю его иначе, и задачи у меня другие. Я же тебе говорил: мы – декорации вокруг тебя. Ты видишь мир вокруг себя, а мы видим мир вокруг тебя. И это нормально!

– Если честно, Вы меня слегка шокируете. Спасает только то, что я, в общем-то, Вам не верю. Точнее, верю не всему, что Вы говорите. То, как я и другие видим мир, как я в нем взаимодействую с другими, что я здесь делаю, – это ведь не я все сегодня придумал за чашкой кофе, правильно? И других людей я не в первый раз сегодня увидел. Я с ними всю жизнь общаюсь, наблюдаю за ними, у них свои дела, своя жизнь, планы какие-то, размышления свои. И уж точно они меньше всего думают о том, чтобы послужить мне хорошим фоном, как Вы говорите.