Вадим Громов - Номоари. Утраченный миф

– Старейшина решил, что нори сегодня нужно много. Он полдеревни сюда послал. Такое ощущение, что это последняя вода, и мы должны забрать её сегодня всю до капли.

– Ему виднее, конечно, – пожал плечами Кай.

Они вышли к широкой тропе. Справа начинался густой лес, слева – высокий пологий склон, устланный пышным зелёным ковром. Он уходил к бескрайнему полю, засеянному сатимо – основной для этих мест культурой. Полуденное солнце привычно обжигало, заливая всё вокруг горячим светом. Слышалось пение птиц и шёпот высоких сочных крон над головой.

– Ну а у тебя что нового? – просил Оттар.

– А что может за ночь произойти? – улыбнулся юноша. – Мы почти в соседних домах живём.

– По глазам вижу! Рассказывай! Ты всё кого-то высматривал всю дорогу.

– Да ничего особенного… Как думаешь, тут люди из каких деревень сегодня?

– Ты кого-то встретил! – Оттар ударил юношу по плечу. – Так-так, кто она?

– Если бы я знал. Может, из первой южной… Видел мельком только. Но узнаю в любой толпе.

– Не влюбился ли ты? – засмеялся здоровяк. – Хочешь, совет дам?

– Нет, вот от этого избавь, – с улыбкой отмахнулся Кай. – Я как-нибудь сам.

– Ну хоть опиши… Хороша? Я её знаю?

Кай рассмеялся и покачал головой.

– Ты меня спрашиваешь?

– Я всех девушек знаю в этих местах! – с гордостью признался Оттар.

– Да-да, я устал уже запоминать имена твоих спутниц.

– Я ищу «ту самую» – здоровяк поднял палец вверх, показывая значимость этого факта.

– Можешь мне не рассказывать.

Люди впереди неожиданно остановились. Кайрин насторожился и прислушался.

– Ты чего? – шёпотом спросил Оттар.

Юноша знаком показал ему замолчать. Справа, со стороны леса, он услышал какой-то звук.

– Думаешь, акари?

Кай оглянулся и убедился, что все люди позади него замедлили шаг и отошли подальше к краю дороги.

– Говорят, они в том году…

– Да тихо ты! – цыкнул Кай и пригляделся к чаще.

Определённо, в глубине леса, скрытой от посторонних глаз, что-то происходило. Тревога могла быть ложной, но каждый из присутствующих понимал, что осторожность излишней не бывает никогда.

Шум усилился. Что-то двигалось в их сторону, и двигалось быстро. Кайрин, не сводя глаз со стволов деревьев, вынул из ножен небольшой клинок, вырезанный из кости акари – крупного и опасного хищника, – с этим предметом он не расставался никогда. Приготовившись для отражения атаки, юноша быстро огляделся, подмечая невольно все плюсы и минусы окружающего его ландшафта; это была привычка охотника, впитанная с молоком матери. Оттар нахмурился и замолчал. Он, как и Кайрин, теперь вглядывался в густой лес.

В ту же секунду послышались голоса, и на самой границе показались три человеческие фигуры. Один из них, видимо, был сильно ранен. Он опирался на плечо второго мужчины и почти не мог идти. Охотник слева был без привычной светлой накидки: только небрежно завязанный на талии кусок материи.

В тот же момент несколько человек из группы кинулись на подмогу, и скоро раненого уже осматривали двое – видимо, знахарей, оказавшихся волею судьбы в нужное время и в нужном месте.

Кайрин немного расслабился, но всё же оставался начеку: ведь если что-то серьёзно ранило охотника, оно могло последовать на запах крови с целью добить ослабленную жертву. Он убрал клинок и подошёл ближе, не переставая следить за зарослями.

Двое, те, что пришли из леса и были невредимы, оживлённо о чём-то переговаривались между собой. Юноша подошёл к ним.

– Что случилось?

– Нам нужно к старейшине, – ответил один, худощавый темноволосый парень. Он был усеян мелкими неглубокими порезами: следствие бега в лесу. – Мы нашли…

– Ещё одно слово!..

Второй, крупный мужчина средних лет с широким шрамом на левой щеке, жестом остановил его.

– Если старейшина захочет, расскажет сам.

Молодой охотник тут же умолк. Мужчина отвернулся и опёрся на высокое копьё, что держал в руках. Кайрин понял: он едва ли добьётся от них чего-либо ещё. Он отошёл на несколько шагов и увидел, как люди начали образовывать живое кольцо вокруг раненого.

Он дышал отрывисто. Обе его ноги оказались сломаны; были видны белые кости. Открытый перелом. Скорее всего, он больше не сможет ходить, если, конечно, сумеет выжить. Голова его была залита кровью; она стекала тонкой струйкой по иссушенной плотной земле. Он бредил. Знахари почти одновременно поднялись с колен и отошли на два шага. Кайрин, потеснив несколько человек, подошёл совсем близко.

– Мы сделали всё, что могли, – сказал один, склонив голову. – Остальное в руках духов наших предков.

Мужчина пытался что-то сказать, но его губы дрожали. Его глаза смотрели на юношу – взглядом, выражающим невероятную внутреннюю борьбу за жизнь. Он силился не потерять сознание, словно его что-то держало здесь, что-то, что необходимо, жизненно важно сделать. Кайрин сел рядом и склонил голову.

– Но… но моа, – это было всё, что смог расслышать юноша. Охотник сделал отрывистый вдох, и веки его сомкнулись.

Отказываясь верить своим ушам, Кайрин замер на месте. Моа? Этого не может быть! Если это не бред воспалённого сознания, то жизнь этого человека сейчас значила очень многое. Юноша прислонил ухо к испачканной кровью груди и облегчённо вздохнул: сердце, едва слышно, билось.

– Что? – резкий толчок заставил Кайрин упасть на горячую землю. – Что он тебе сказал?!

Тяжело дыша, над ним возвышался тот опытный охотник со шрамом. Юноша поднялся. Нельзя было, чтобы его имя хоть как-то связывали с моа, чтобы хотя бы кто-то знал о том, что он слышал сегодня эти слова.

– Эй, какие-то проблемы? – это был Оттар. Он шёл к ним с видом, который бывает у него перед знатной потасовкой.

– Всё в порядке, – остановил его Кай.

Охотник пристально посмотрел юноше в глаза. Затем снова толкнул и развернулся, возвращаясь к напарнику.

«Здесь явно что-то не так!»

Оттар понял, что драки не будет, и подошёл к людям возле раненого.

– Помощь нужна?

В этот момент тело охотника поднялось над землёй и медленно поскользило вперёд.

– Значит, не нужна. – про себя сказал здоровяк, пожал плечами и вернулся к другу.

Процессия снова двинулась в путь под горячим полуденным солнцем.

– Интересно, что с ними приключилось?

Кайрин не ответил. Он пытался понять, что будут означать для всех слова этого человека, если они окажутся не бредовым вымыслом. «Но моа», «запретное проклятое наследие предков». Он снова посмотрел на лес. Его пугало то чувство, которое он испытывал сейчас: любопытство. Если бы кто-нибудь проник к нему в голову и узнал эти мысли, его казнили бы на месте. Оставшийся путь они шли в молчании.