Иван Быков - Братство Революционного Декаданса (БРеД)

– Не стоит, – жестом остановил Нестор поток информации. – Оскароносцев передайте Павлу Стрельцову. Пусть Макс и Паша составят для Лизы роскошное повествование из двух частей в двадцатиминутном формате. И, как обычно, – раз в два часа в эфир. Что у нас?

– Выставки, конкурсы, фестивали, биеннале и триеннале – по всем направлениям искусства. Вот интересная информация: губернатор Ливийско-Сирийского автономного округа запросил из федерального резерва немыслимую сумму на расширение экспозиции Пальмирского краеведческого музея. Какой-то титанический проект по переносу в музейный парк двух египетских пирамид. И наши – или Ваши – аналитики прогнозируют, что федеральный центр свое согласие даст.

– Смеяться ли? Плакать ли? – задумчиво произнес Нестор. Он хотел увеличить утреннюю порцию коньяку, но при Ларисе, всегда собранной, деловой, трезвой, такой жест казался неуместным.

Но Лариса потому и была незаменимой сотрудницей, что умела понимать желания руководителя с полувзгляда. Она плавно (цок-цок) переместилась от окна к офисному шкафу со встроенным баром, изящным жестом открыла дверцу, потом беззвучно – пробку и плеснула ароматный напиток «на два пальца» в широкую коньячку. Еще одно плавное перемещение (цок-цок), и коньячка уже стояла на директорском столе.

Нестор Иванович благодарно глянул на Ларису снизу вверх, пригубил осторожно и тут же смутился, потупился, как провинившийся школьник. Затем собрался и решительно проявил готовность работать:

– Что с тенденциями?

– В театре все печально, – и Лариса проиллюстрировала печаль вздохом. – После абсолютной легализации порнофильмов театральные подмостки отреагировали почти мгновенно. Классический театр бросил якорь в прошлое и безапелляционно противопоставил себя театру современному. Экспериментаторы же пустились во все тяжкие. То, что нынче искусствоведы и критики стыдливо называют эротеатром, уже почти ничего не имеет от эротики, зато все больше от порнографии: бессюжетность, несколько камер на сцене, чтобы проецировать крупные планы на большие экраны, развешанные по зрительному залу… Кроме того, на сцене оказалось возможным реализовать вещи, экстремальные даже для порно.

– Например? – заинтересовался Нестор.

– Ну, БДСМ-постановками теперь уже трудно кого-то удивить, – Лариса взглянула в папку, как бы сверяясь со списком. – Вот, например, фурри-арт-постановки в формате йифф – это не из нового. Скажем, из новолегализованного, поднявшегося из глубин андеграунда.

– Поясните, – растерянно попросил Нестор. – Термины совершенно незнакомые. Я не настолько, к стыду своему, погружен в театроведение.

– О! эти понятия никакого отношения к искусству не имеют, – Лариса наконец улыбнулась широко, открыто, как только она умела это делать в другие дни, свободные от поминовения Кира. – Речь идет о сообществе антропоморфных животных. «Furry» в переводе с английского – пушистый, мохнатый, покрытый мехом. А «yiff» – это звукоподражательное междометие. Имитирует поскуливание, подлаивание. В сообществе фурри раскрывает исключительно сексуальный аспект отношений.

– Зоофилы, что ли? – брезгливо поморщился Нестор.

– Не совсем, – возразила Лариса. – Правда, на сцене современного театра выглядит именно так. Но это не самое страшное. Недавно появились некротеатры, где роли покойников играют, естественно, живые актеры. Этакий новый вид актерского амплуа…

– Хватит! – чуть ли не испуганно остановил Нестор Иванович. – У меня коньяку не так много, чтобы все это переварить.

– Кстати, – поспешила добавить Лариса, – большинство постановок интерактивны – актеры вовлекают зрителей в творческий процесс.

– Сомнительное творчество, – заметил Нестор.

– Искусство должно откликаться на требования времени, – пожала плечами Лариса.

– И наше время бросает искусству именно такие вызовы? – Нестор был раздражен: он упустил момент зарождения трансформаций; все изменения, о которых говорила сейчас Лариса, казались ему слишком резкими, неоправданными, пугающими.

– Время – это люди, – сказала Лариса ровно. – А люди всегда жаждали зрелищ.

– Но это же слишком! – возмутился Нестор. – Это уже не зрелища, это… – и он замялся, не зная, что сказать.

– Это сплошная порнография, – Лариса закончила фразу вместо руководителя. – И тут не поспоришь. Зрелище в чистом виде.

– Но не искусство же! – не унимался Нестор.

– Любое зрелище рано или поздно назовут искусством, – заверила Лариса. – Современные идеологи считают, что искусство должно вызывать эмоции, не должно оставлять зрителя равнодушным. И с этой точки зрения порнография – самое что ни на есть то.

– Мы с Вами идеологи от искусства, – Нестор вновь пригубил бокал, теперь уже уверенно, с чувством собственного достоинства и без всякого стеснения. – Нам доверили эту роль. А мы, вместо того, чтобы диктовать собственную волю, только и умеем, что констатировать факты и комментировать уже свершившиеся события.

– Время еще не пришло, – напомнила Лариса. – Но мы не закончили с тенденциями.

– Есть еще что-то? Еще более… – Нестор возвел очи горе. – Еще более зрелищное?

– Напротив, – улыбнулась Лариса. – Полная противоположность. В мире театра родилось интересное явление. Режиссер-новатор назвала свое творение «Подмостки многословной статики».

– «ПМС», – автоматически сократил Нестор.

– Может быть, именно эта аббревиатура и стала ее путеводной звездой, – с серьезным видом согласилась Лариса.

– Что за чудо? – уточнил Нестор.

– Все в названии, – пояснила Лариса. – Гаснет свет, занавес, и на сцене – несколько актеров, замерших в определенных позах. После антракта состав актеров и их позы могут быть изменены в соответствии с творческим замыслом режиссера. Представления длятся два-три часа.

– И в чем суть? – Нестор действительно не сумел раскрыть для себя новаторскую идею.

– Суть в том, – пришла на помощь Лариса, – что зритель не просто созерцает неподвижные скульптуры на сцене, зритель погружается в сеттинг постановки, как бы впадает в совместный с актерами стазис. В это же время разум должен воссоздать сценическую картину по Станиславскому: откуда кто пришел, куда кто уйдет. Сколько зрителей в зале – столько оригинальных сценариев.

– В этом что-то есть, – задумался Нестор.

– Есть, – согласилась Лариса. – В любом творческом процессе можно отыскать рациональное зерно. Хотя… Хотя есть моменты, которые для меня все-таки остаются непрочтенными. Не могу разобрать творческий почерк.

– Например? – Нестор грел коньяк ладонью. Ему было хорошо.

– В живописи не так давно появилось новое направление. Супрареализм. Это не совсем живопись, скорее синтетический вид искусства.