Иван Быков - Братство Революционного Декаданса (БРеД)

Третьим был Павел. После школы Срельцов не изменил своему взбалмошному характеру. Его любовь к последним партам и бессодержательным выкрикам с места нашли отражение в выборе профессии: Павел отправился в столицу малой родины в совершенно дикий, но весьма известный вуз, где царила настолько творческая атмосфера, что выпускники любого факультета вряд ли понимали, какую именно специальность получают.

В стране бурлили процессы полной и безоговорочной интеграции в европейское сообщество. В стране царила такая же творческая анархия, как в вышеупомянутом столичном вузе. То, что раньше в справках стыдливо называли «незаконченное высшее образование», теперь каралось вручением диплома с научной (!) степенью «бакалавр». Большинство недоспециалистов в стране, проучившихся в институтах, университетах и академиях четыре года, теперь козыряли именно такими, бакалаврскими, дипломами.

Таким был и Паша Стрельцов. В его образовательном документе значилось маловразумительное «ивент-менеджер, специалист по организации мероприятий». Получив долгожданный диплом, Паша вдруг протрезвел, и радость свободного творчества предсказуемо сменилась печалью неприкаянности. Печаль, как известно, – ржавчина души, и ржавчина эта изъела бы Пашину душу до самого основания, если бы не счастливая встреча в пивной «Варяк» с бывшим классным руководителем, учителем истории Нестором Ивановичем.

Произошло это знаменательное событие в первых числах июня. Нестор, будучи теперь человеком публичным, узнаваемым и обремененным ответственностью, в последнее время редко заходил в «Варяк». Раньше здесь всегда можно было встретить Наставника, который, сияя неизменной улыбкой, без счета поглощал разливное пиво из запотевших бокалов и сушеных кальмаров из хрустящих упаковок. Где же ты теперь, добродушный Кир? В какой такой Взвеси, чужой для тебя, за каким столом и в какой компании пьешь ты свой любимый напиток? Даже Наставники ошибаются. Ошибся и ты, выбрав не ту змейку в личный эскорт. В типовом конторском доме, в таком же, как и дом Нестора на Кисельной,8, живешь ты с Майечкой и не знаешь, какая тоска поселилась в сердце твоей жены Ларисы. Не знаешь ты, что каждый год в конце июля, в день твоих инсценированных похорон, Лариса надевает черное платье и прогоняет с лица добрую улыбку. Не знаешь? Вот и здорово – ты бы мог этого и не вынести.

На рубеже весны и лета Нестор решил заглянуть в «Варяк». И действительно, какое лето без пива? Нужно было взять достойный старт, а сделать это лучше всего было в царстве величественной Тамары. Она не присаживалась ни на минуту от момента появления в пивной первого посетителя до момента, когда за последним запоздалым гостем закрывалась входная дверь. Точными, размеренными движениями Тамара доставала из морозильных камер запотевшие пивные кружки или пластиковые бутылки на вынос, давала ток пенным струям из множественных кранов, выкладывала на стойку упаковки с копчёными и солеными закусками, производила расчет, принимала оплату и возвращала сдачу. Короткими, умелыми фразами – этому не научат ни на одних курсах, ни в одном вузе – успокаивала буйных, обнадеживала отчаявшихся, развлекала праздных, утоляла страждущих. Нестор уважал профессионализм в любом деле, тем более в таком тонком, как обеспечение насущной потребности населения в благодатном напитке, снимающем усталость, рассеивающем недовольство, освежающем в жаркие дни.

В этот жаркий день, в полдень, за дубовым столом, на том же месте, где любил сидеть Кир, теперь понуро глядел в окно на прохожих Паша Стрельцов, двадцати одного года от роду. Паше Стрельцову вчера сообщили и подтвердили документально, что отныне он ивент-менеджер, специалист по организации меродприятий и пятно это теперь не отмыть до конца дней земных. Осознание катастрофы обрушилось утром, в момент пробуждения. Павел молча оделся и вышел, даже не пожелав матери, которая управлялась на кухне, доброго утра, в майско-июньскую жару, как в очищающее пламя инквизиторского костра. Вся жизнь теперь представлялась ему позорным аутодафе, где разгоряченные толпы улюлюкают и забрасывают тухлыми яйцами, тушками дохлых грызунов и гнилыми помидорами дипломированных дедов Морозов в нелепых колпаках и нищенских рванинах; где толпы топят ивент-менеджеров в праведном негодовании и заслуженном презрении, перед тем, как палач бросит факел в смоляную солому под дровами костра.

Несколько часов блуждал Павел во мраке тяжких дум и наконец естественным образом направил шаги в питейное заведение. Пока есть пивные и рюмочные, нашему народу не нужны психологи, психотерапевты и психоаналитики. Если бы, например, Макс Зурабов постиг эту простую житейскую мудрость, то, может быть, он в свое время избрал бы иной жизненный путь, чем неблагодатную тореную-переторенную тропу психолога.

Но в каждой драме обязательно должна наступить кульминация, краткий момент, который Аристотель называл переходом от несчастия к счастию, или наоборот. И такой кульминацией в жизни Павла Стрельцова стала встреча со школьным учителем, классным руководителем.

Нестор Иванович, хоть и сменил род деятельности, но учителем быть не перестал. Бывших учителей, как и бывших врачей, как и бывших офицеров, – вообще не бывает. И как педагог Нестор Иванович без труда распознал Пашину тоску. В разговоре за кружкой пива прояснились мотивы и было найдено решение, простое и предсказуемое: Паша стрельцов пополнил творческую команду канала «Nestor de Liver!». Стрельцов оказался на своем месте, и уже через пару недель Нестор счел нужным доверить ему подготовку эфирного текста. Павел справился на «отлично», чем надолго определил фронт дальнейших своих творческих работ.

Конечно же, в команде Нестора работали и другие спичрайтеры – профессиональные, с отточенным пером и завидным опытом. Но метафоры Павла, непосредственность его суждений, да и сам мировоззренческий ключ оказались настолько меткими, что самые яркие события в мире искусства теперь попадали для предэфирной обработки только на его стол. Таким же тонким созидателем эфирных текстов проявил себя и Макс Зурабов. Только его интересы лежали в несколько иной области: Макс с жадностью хватался за любой материал, имеющий отношение к политической жизни общества. Политика находилась вне зоны освещения идейного прожектора «Nestor de Liver!», но культурная жизнь народов и стран невозможна без влияния политических событий. Каждый художник – дитя эпохи. Пропуская предмет, явление, событие через призму собственных мироощущений, творец, пусть даже не желая того, инфицирует собственное творение вирусом синхроничной суеты. И вот эта синхрония – то самое поле, которое так любит возделывать Макс Зурабов.