Герман Гессе - Рассказы о любви

«Почему ты такая?» — спрашивал ее барон и с угрозой смотрел на нее мрачным взглядом.

«Разве у тебя есть права на меня?» — спрашивала она удивленно, расплетая и заплетая каштановые косы. Больше всех ее любил Флориберт, поэт. У него сердце выпрыгивало из груди, когда он ее видел. Когда он слышал злые слова, сказанные в ее адрес, печалился, качал головой и не верил сказанному. А когда о ней говорили дети, он весь светился и слушал их как песню. Из всех его фантазий самой прекрасной была та, когда он мечтал об Агнес. И тогда он призывал на помощь все, что было самым любимым; западный ветер, синие дали и яркие весенние луга, — окружал ее этим и вкладывал в этот образ всю тоску и внутреннюю страсть его бесполезной жизни ребенка. Однажды ранним летним вечером после продолжительной тишины в мертвый замок вошло немного новой жизни. Громко затрубил во дворе горн, въехала коляска и остановилась, бренча и звеня. Брат хозяина замка наведался в гости, один, со своим камердинером, высокий статный мужчина с бородкой клинышком и гневными очами, как у воина. Он плавал в стремительном Рейне, стрелял ради удовольствия в серебристых чаек, часто ездил верхом в ближний городок и возвращался оттуда изрядно подвыпившим, дразнил от случая к случаю добродушного поэта и через каждые два дня устраивал шум и спор со своим братом. Он давал ему тысячу разных советов, предлагал перестроить замок, чтобы устроить внутри все по-другому, советовал все изменить и улучшить, но ему было хорошо говорить, потому что благодаря своей женитьбе он был богат, а хозяин замка беден и жил по большей части в беде и неудовольствии.

Визит в замок был его капризом, и он уже раскаивался в этом поступке в первую же неделю. Однако он остался и не произносил ни слова об отъезде. Тем паче что его брата это мало тревожило. Он увидел Агнес и принялся преследовать ее.

Прошло немного времени, и вот служанка принесла прекрасной даме новое платье, подаренное ей чужим бароном. Прошло еще немного времени, и служанка приняла у стены парка от камердинера чужака записочку и цветы. И прошло еще немного дней, и чужой барон встретил в летний полдень фрау Агнес в лесной хижине и поцеловал ей руку, потом маленький рот и белую шейку. А когда она шла в деревню и он снова встретился ей, он снял перед ней шляпу с перьями, и она сделал книксен, словно малолетний ребенок.

Опять прошло совсем немного времени, и чужой барон вечером, оставшись в одиночестве дома, увидел за окном плывшую по течению реки гондолу, а в ней гондольера и слабо освещенную женщину. И то, что, любопытствуя, он не смог разглядеть в сумерках, прояснилось через несколько дней в большей степени, чем ему того хотелось. Та, которую в полдень он прижимал к груди в лесной хижине и разогревал поцелуями, переправлялась по вечерам с его братом через темный Рейн и исчезала с ним по ту сторону в камышах.

Чужак помрачнел, и ему приснился дурной сон. Он полюбил фрау Агнес не как легкий лесной трофей, а как драгоценную находку. При каждом поцелуе он испуганно вздрагивал от радости и удивления, с какой чистой нежностью она отвечала на его ухаживания. Поэтому он и отдавал ей гораздо больше, чем другим женщинам, он вспоминал пору юности, и эта женщина, окруженная его благодарностью и вниманием, наконец, нежностью, уходила по ночам темными дорогами с его братом. Он закусил кончик уса и гневно сверкнул очами.

Находясь в неведении, что происходит вокруг, и не омраченный скапливающейся в замке тайно-удушливой атмосферой, поэт Флориберт жил спокойной жизнью дальше. Его не радовало, что господин гость порой подтрунивал над ним и мучил его, но он привык к чему-то похожему еще с тех, давних, пор. Он избегал чужака, проводил целые дни в деревне или с рыбаками на берегу Рейна и мечтал по вечерам, предаваясь в теплом благоухающем воздухе бурным фантазиям. Но однажды утром он обнаружил, что во дворе у стены распустились первые бутоны чайной розы. В последние три лета он клал первые цветки этой редкостной розы фрау Агнес на порог и порадовался, что сможет преподнести ей этот скромный и безымянный дар в четвертый раз.

В полдень этого самого дня чужак вошел в буковый лес вместе с прекрасной Агнес. Он не спрашивал ее, где она была вчера и позавчера поздно вечером. Он посмотрел в ее спокойные и невинные глаза с наводящим ужас удивлением и, прежде чем уйти, сказал:

— Я приду сегодня вечером к тебе, как только стемнеет. Оставь окно открытым!

— Сегодня нет, — ответила она мягко, — сегодня нет.

— Но я так хочу, слышишь, ты?

— В другой раз, ладно? Сегодня нет, я не могу.

— Я приду сегодня вечером, сегодня вечером или никогда. Выбирай что хочешь.

Она освободилась от его объятий и ушла.

Вечером чужак залег в засаду на берегу, дожидаясь темноты. Но гондолы не было. Тогда он направился к дому возлюбленной, спрятался в кустах и положил на колено ружье.

Было тихо и тепло, сильно пахло жасмином, и небо расцвечивалось за белыми полосками облачков маленькими матовыми звездочками. В глубине парка пела какая-то птица, одна-единственная птица.

Когда уже почти совсем стемнело, из-за угла дома вышел легкими шагами мужчина, он словно крался на цыпочках. Низко на лоб была надвинута шляпа, но было так темно, что в этом не было необходимости. В правой руке он нес букет белых роз, слегка мерцавших в темноте. Сидевший в карауле напрягся и нажал на спусковой крючок.

Тот, кто подошел к дому, посмотрел наверх, но в доме не было ни одного огонька. Тогда он подошел к двери, наклонился и оставил поцелуй на железной ручке замке.

В этот момент сверкнуло, раздался грохот и послышалось слабое эхо в глубине парка. Человек с розами рухнул на колени, потом повалился спиной на гальку и остался лежать, тихо вздрагивая.

Стрелок прождал довольно долго в засаде, но никто не появился, и в доме все оставалось тихо. Тогда он осторожно подошел и склонился над застреленным, у которого с головы упала шляпа. В смущении и удивлении узнал он поэта Флориберта.

— Еще и этот! — простонал он и ушел. Чайные розы рассыпались по земле, а одна так и застыла в крови умершего. В деревне колокол отбил полночь. Небо все гуще затягивалось белыми облаками, а чудовищная башня замка высилась к небу, как почивший великан. Рейн величаво катил свои воды медленным потоком, а внутри черного парка еще далеко за полночь пела одинокая птица.

Среди поклонников красавицы певицы Лизы был Рейнхард Брам, известный художник, во всяком случае, один из самых примечательных, хотя и с известными странностями.

Когда он познакомился с Лизой, ему было сорок четыре года, и уже более десяти лет он вел затворнический образ жизни. После нескольких лет бесцельного бродяжничества и шумных развлечений он погрузился в аскетическое одиночество и, целиком отдаваясь искусству, считал всякое будничное времяпрепровождение пустой тратой времени. Лихорадочно работая, он сторонился любых компаний и праздных разговоров, забывал про еду, переставал заботиться о своей внешности и очень скоро оказывался всеми забытым. Но продолжал отчаянно писать. Он не писал ничего другого, кроме ландшафтов в час сумерек — с характерным исчезновением форм и контуров, размываемых мглой.