Андрей Зарин - Пропавший артельщик

– Видите ли, – ответил он, – я не решился бы сказать этого никому другому. Дело вот в чем. Матвеев, артельщик этот, лет пятидесяти, рябой, некрасивый и, кажется, довольно грубый, а жене его сейчас двадцать шесть лет. Бабенка вертлявая, смазливая. Детей у них нет, и про нее всякая сплетня ходит. Чертежник у меня тут был, разбитной такой малый и красивый. Лентяй и кутнуть любит. Я рассчитал его. Так она, говорят, с ним путалась.

– А артельщик ваш всегда деньги в сундук прятал, когда привозил?

– Всегда! Кажется, раз только с собой домой унес.

Патмосов кивнул.

– А кто у вас контору стережет?

– У ворот дворник. Внизу два сторожа: один Василий, вы его видели; а другой – Михей. Здоровенный мужик. При лошадях кучер, а здесь – я!

– А этого чертежника вы давно разочли?

– В середине мая, перед отъездом.

– Так что он мог знать про деньги?

– Вполне! – Богучаров махнул рукой. – Да разве здесь утаишь что‑нибудь! Чеки проводятся по книгам, пишутся открыто, иногда весь день на столе лежат. По семейному. Я думаю, все знают, когда Матвееву ехать и сколько он привезет…

– Занятия у вас с какого часа?

– С десяти.

– Ну, значит, я успею осмотреться, – сказал Патмосов.

– Я к вам Василия приставлю.

– Пожалуйста. А теперь уже простите. В сон клонит.

Богучаров засмеялся.

– И я хорош! Уже два часа! Уморил вас. Сам‑то я выспался.

Он пожал руку Патмосову и вышел в соседнюю комнату, притворив дверь.

Чуть только рассвело, Патмосов встал и полуодетый осторожно вышел из комнаты. Богучаров спал, обняв обеими руками подушку и оглашая комнату храпом. Патмосов тихо прошел мимо него и вошел в большую комнату с двумя высокими конторками, четырьмя письменным столами и шкафами вдоль стен. Это, несомненно, была комната счетоводов. Тяжелые, огромные бухгалтерские книги, на каждом столе счеты, на высоких иглах наткнутые квитанции. Следующая комната по фасаду, размером с кабинет Богучарова, была, несомненно, чертежная. Из средней бухгалтерской комнаты через маленький коридор можно было пройти в небольшую комнату, надвое перегороженную проволочной решеткой, с дверью и оконцем, как обыкновенно в кассах.

Патмосов задержался здесь и стал внимательно оглядывать каждый уголок комнаты. Дверь перегородки оказалась запертой, но сама перегородка не доходила до потолка. За проволочной решеткой стояли: небольшой стол со счетами, стул и массивный железный сундук.

Патмосов с легкостью акробата перелез через перегородку и остановился подле сундука.

Постороннему наблюдателю показалось бы, что Патмосов читает какие‑то микроскопические надписи, с такой внимательностью он осмотрел весь сундук и его замок.

Потом он присел на корточки и вдруг тихо свистнул.

Глаза его впились в одну точку. Он нагнулся, словно нюхая пол.

Не отрывая глаз от пола, он прополз на карачках до перегородки, перелез обратно, и опять пополз, то совсем пригибаясь к полу, то проводя по нему пальцами.

Из маленькой комнаты дверь вела в просторную переднюю. Все так же по полу на коленях Патмосов дополз до выходных дверей и здесь встал на ноги, после чего из передней через боковую дверь оказался в столовой, разделся, лег и почти тотчас заснул.

– Заспались с дороги! – услышал Патмосов голос Богучарова, раскрыл глаза и увидел инженера с полотенцем в руках. На столе шипел кипящий самовар, и Василий только что внес вычищенные одежду и сапоги Патмосова.

– Я в минуту! – сказал Патмосов, быстро вставая. Богучаров прошел к себе.

– Умываться сюда пожалуйте! – пригласил Василий.

Патмосов прошел за ним в переднюю, где на табуретке стоял таз. Василий взял кувшин с водою и помог умыться.

– Ты мне дом‑то покажешь? – спросил Патмосов, утираясь полотенцем.

– Сделайте одолжение! – ответил Василий и прибавил: – Дом‑то не велик. Обошли раз, и все!

– Что, Матвеева любили у вас?

Василий переступил на другую ногу.

– Ничего, все ладили.

– Жена ходила сюда?

Василий усмехнулся.

– Она бы ходила, да он не пускал. Ревновал очень. Тут чертежники, конторщики. Народ молодой.

– Убивается?

Василий опять усмехнулся.

– Непохоже. Да он, может, и убежал с деньгами‑то! Следователь говорит: не иначе.

Патмосов вернулся в столовую и быстро оделся. Вошел Богучаров.

– Ну, с добрым утром! Чай пить будем?

Они сели за стол. Богучаров сказал:

– В вашем распоряжении это помещение и мой Василий, а я сегодня, раз вы уже здесь, на линию проеду. Будьте как дома. Если вам спросить надо насчет дела, то, пожалуйста, вот у него и еще у бухгалтера, а тот уже вам всякого предоставит.

Он допил чай и поднялся.

– Ну, я еду! Василий, вели подавать! – он взял фуражку и вышел.

Патмосов допил чай, взял палку и надел шляпу. В ту же минуту вернулся Василий.

– Ну, веди меня! – сказал ему Патмосов.

– Здесь вот и все! – указал Василий. – Сергея Петровича помещение и контора. Это – касса. Теперь новый артельщик, – он, не останавливаясь, провел Патмосова через комнату, – здесь передняя. Народ толчется, а это – выход. Одни двери!

Он вывел Патмосова на площадку лестницы.

Патмосов спустился, сосчитав четырнадцать ступеней, и остановился на нижней площадке, на которой были две двери направо и налево, кроме выхода на двор.

– А это куда?

– Здесь кухня, – сказал Василий, – только ее мы занимаем. Я и Михей, сторожа.

Он отворил дверь. Открылась огромная комната с плитой и русской печкой. По стенам стояли две кровати, подле кроватей – сундуки; у окна – большой сосновый стол и табуретки.

При входе Патмосова с табуретки встал и вынул изо рта трубку высокий, плечистый и бородатый мужчина с угрюмым лицом. Он нехотя поклонился Патмосову.

– Другой сторож, Михей! – пояснил Василий и сказал ему: – Иди наверх! Сейчас собираться станут, а я при них!

– Ладно, – лениво отозвался Михей.

– Вот и все. А на той стороне, – сказал Василий, – такая же огромадная комната. Была людская, а мы ее кладовой сделали.

Василий перешел на площадку лестницы и показал другую комнату. Она была действительно завалена всяким добром.

– Вот и весь дом! – заключил Василий.

– Отлично! – отозвался Патмосов, выходя на двор.

– С этой стороны двор, – показал Василий, – а с боков и сзади сад. Прекрасный сад! Пожалуйте!

Патмосов пошел за Василием.

Сад был действительно прекрасен. Густой, тенистый, он охватывал дом с трех сторон. В глубине сада стояла закрытая беседка.

– Хороший сад, – сказал Патмосов, возвращаясь назад и зорко осматривая дом.

– Лучший, можно сказать, в городе, – похвалился Василий.

– А это что? – вдруг спросил Патмосов, указывая палкой на маленькие окна в доме на уровне с землею. С переднего фасада таких не было.