Андрей Зарин - Пропавший артельщик

Жена Тугаева вышла.

– На веранде устроимся, – суетился Тугаев.

– У меня просьба к вам, – сказал Богучаров, – отпустите Машу к Василию.

– Можно! – ответил Тугаев.

На веранде закипел самовар; Тугаев раздвинул ломберный стол.

Они доигрывали пятый робер, когда чуткое ухо Патмосова услышало легкий стук о перила веранды.

– Я на минуту оставлю вас, – Патмосов быстро встал и, выйдя из‑за стола, спустился в сад.

Пройдя несколько шагов, он увидел подле себя человека.

– Ты, Сеня? Уже вернулся? Что узнал?

– Пошел за ней следом, – тихо заговорил Пафнутьев, – она у Василия с добрый час пробыла. Вышла и, вместо дома, в сторону пошла.

Патмосов закивал головою и потер руки.

– Так, так! Ты за ней…

– Я за ней, – повторил Пафнутьев, – она – на базарную площадь, вошла в трактир, скверный такой, а через минуту назад…

– Не одна, – сказал Патмосов.

– Да! С ней какой‑то мужчина. Я в темноте не разглядел его, видел только, когда из дверей вышел. Одет рвано, борода щетиной. Они за будкой притаились. Я в темноте к ним. Что говорили, не слыхал, только и разобрал: «Буду», – сказал он. Потом он опять в кабак, а она домой!..

– Так, отлично! – тихо произнес Патмосов.

– Что теперь делать? – спросил Пафнутьев.

– За ней следить. Вовсю, голубчик! Завтра утром ко мне приди. Будто насчет места. Будто я нанял тебя, что ли.

Пафнутьев неслышно скрылся в темноте. Патмосов направился обратно к веранде.

– Ну, мы без вас бросили играть, – сказал Богучаров, – с вас два рубля и сорок копеечек!

– А теперь, господа, отведайте мою запеканку и карасей в сметане! – провозгласил Тугаев, суетясь у накрытого стола.

Час спустя Богучаров с Патмосовым возвращались домой.

– Что же, открыли еще что‑нибудь? – спросил дорогою Богучаров.

– Каждый час приносит нам новое. Не будьте нетерпеливы, – шутливо ответил Патмосов.

– И завтра все?

– Думаю, что завтра.

– И деньги?

– Вероятно!

– Десять процентов ваши, – воскликнул Богучаров, – это премия.

– Идет! – согласился Патмосов.

Они постучали в калитку. Дворник тотчас отворил ее.

Патмосов отстал от Богучарова.

– Эту ночь не спи, Кирилл, – сказал он дворнику, – запри калитку, иди к себе и меня жди. Хоть всю ночь. Я заплачу тебе.

– Слушаю – с!

Патмосов нагнал Богучарова у дверей. Со скамьи поспешно поднялся Василий.

– Ну, вот и мы! – сказал Богучаров. – Постели готовы?

– Все сделал.

– Можешь идти, я запру.

Василий тотчас ушел.

– Я сейчас и спать, Сергей Петрович! – сказал Патмосов, направляясь в столовую.

Он закрыл дверь, торопливо вынул из чемодана черные брюки с черной сатиновой рубашкой, револьвер и небольшой сверток. Затем он быстро переоделся в черное, задул лампу, крадучись, вышел из комнаты, открыл входную дверь и очутился на лестнице.

– Ну, ну! И это хорошо! Давай делить.

– Машка достанет их и завтра принесет. Ты пятьсот получил? Теперь как сделать?

– Их уж тютькой звали! Фью! – послышался хриплый смех.

– Твое дело, – сказал Василий, – теперь тебе еще десять тысяч, и в стороны!

– Давай десять. Мне што! Уйду отсюда и закурю!

– То‑то, давай! Для того и звал. Как дать?

– Попроси отложить поездку. А ночью я опять буду, и поделим.

– А если гнать будет?

– Не соглашайся. Уедешь без дележа, тебе хуже. Мне все едино пропадать, а тебе не с руки! – и в сиплом голосе послышалась угроза.

– Для чего ж я звал тебя, – миролюбиво сказал Василий, – я по – честному. Ссориться не хочу.

– Ну и все! Значит, завтра об эту пору!

– Хорошо!

– Ну, и иди себе. Я курну, да и с Богом!

– Тогда прощай!

– Иди себе! Сторожи господ! – с насмешкой сказал сиплый голос. – А тот франт, значит, с носом?

– С носом! – уже выходя из беседки, ответил Василий.

В беседке вспыхнула спичка, и Патмосов увидел грубое лицо с крючковатым носом.

Патмосов ощупал левый карман и тихонько подкрался.

Приятель Василия несколько раз пыхнул папиросою, потом встал.

Патмосов замер. Приятель Василия прошел совсем подле него, бросив в траву папироску. Патмосов приноровился и, едва тот оказался к нему спиною, бросился на него, и в одно мгновение полузадушенный бродяга лежал навзничь на земле.

Еще мгновение – Патмосов ловко забил ему рот платком, что‑то звякнуло, и приятель Василия почувствовал наручники. Он зарычал и с яростью вскинул ногами. Патмосов поднялся с земли.

– Поздно, милый! – спокойно сказал он. – Ты лучше будь умницей, встань и иди за мной!

С этими словами он ухватил бродягу под мышки и, поставив на ноги, взял за шиворот.

– Вот так! А теперь пойдем.

Ловким приемом он ухватил его сзади и без труда повел из сада через двор в сторожку дворника.

– Тсс! – сказал он дворнику, увидев, что тот от изумления готов закричать. – Вот, на сбережение, бери!

Он толкнул бродягу, от которого дворник испуганно отшатнулся.

Наручники тихо звякнули.

– Мы его, Кирилл, пока в баню запрем, – сказал Патмосов, – ключ у тебя?

– У меня!

– Иди отопри! Тихо только.

Патмосов вывел своего пленника из сторожки, провел несколько шагов и втолкнул в низкую дверь бани.

– Давай веревку! Черкни спичкой.

Дворник зажег спичку. При ее свете Патмосов захватил ноги пленника, стянул их петлею, усадил его на лавку и завязал веревку вокруг ножек лавки.

– До завтра не умрет, – усмехнулся он и обратился к пленнику: – Ну, до свидания, друг! Не сердись. Идем, Кирилл! Запирай!

Дворник послушно запер дверь.

Патмосов опустил ключ в карман и сказал:

– Смотри, никому ни слова! А то худо будет. Завтра, когда прикажу, возьми с собой кучера и веди его ко мне. Теперь иди спать!

Как и раньше, Патмосова разбудил Богучаров. Василий ловко и расторопно приготовил утренний чай.

Патмосов быстро встал, умылся с помощью Василия и сел за стол. Василий убрал его постель и вышел.

– Ну, – поздоровался Богучаров, – сегодня узнаем?

– Сегодня, – ответил Патмосов, намазывая масло на хлеб, – и сегодня же я еду.

– Так скоро?

– Чего вам еще? Четвертый день!

В это время появился Василий с письмом в руке.

– К вам от Антона Егоровича, – сказал он, подавая письмо Патмосову, – а на словах передать велели, что на службе не будут!

Богучаров поднял голову.

– Что с ним? Кто пришел от него?

– А новый человек их! – ответил Василий. – Говорит, нездоров.

Патмосов тем временем читал письмо, и лицо его выразило полное удовлетворение.

Это был отчет Пафнутьева, написанный им под видом письма от Тугаева.

Пафнутьев писал: «Я стерег Машу и не спускал с нее глаз ни на минуту. Вскоре, как вы ушли, все легли спать. Около двух часов ночи Маша выскользнула из кухни. Я – за нею. Она в сенцах достала заступ, после чего пошла прямо через двор в сад. Здесь она быстро начала копать. Я решил, что она достает деньги, подкрался к ней неожиданно и быстро ее схватил. Она вскрикнула. Я зажал ей рот и связал руки. В эту минуту на ее крик вышел на веранду сам Тугаев и чуть не застрелил меня. Я окрикнул его; он спустился ко мне и, когда я рассказал ему, в чем дело, оказал мне помощь. Связанную Машу мы отвели в чулан и заперли там до вашего распоряжения. Вернувшись, стали копать землю и почти тотчас нашли узелок с деньгами, завернутый в клеенку. Деньги сложили назад, не считая, завернули, как было, положили в яму и снова засыпали землею. Господин Тугаев вызвался сторожить деньги и Машу, а я пришел к вам. Что делать дальше?»