Алекс Маркман - Исповедь нераскаявшегося

– Ты зря мне не позволила ему рожу намылить, – я ей сказал. А она говорит: – нет, не зря. Ты видел, что он сделал с кошкой? Это он показал тебе, что с тобой будет. – Я ужасно удивился. – Со мной? – говорю. – Да я его раньше никогда не видел.

Она мне говорит: – Это известный бандит. Его кличка Калмык. Все его в нашем районе бояться, как огня. Почему-то управы на него нет, милиция ничего не делает. Он все ко мне пристает, говорит, что никому не позволит со мной ходить. Я ее спросил: – А он тебе не угрожает? Не применяет силу? – Она говорит: – Нет, он все надеется, что я с ним добровольно сойдусь. Обещает прямо золотые горы. Никому не разрешает даже близко ко мне подходить. Что делать, не знаю. Такое несчастье на меня свалилось. Ухаживал тут один за мной, парень из нашего техникума, так они ему пригрозили, он испугался и не стал со мной встречаться. Потом другой был, инженер, хороший такой парень, и не трус, их угроз не испугался, так знаешь как они его избили? И пригрозили, что убьют, если еще увидят со мной. Он в милицию заявлять побоялся, их знаешь как много? Ну вот и с тобой прийдется расстаться.

Во мне все прямо таки закипело.

– Если ты, – говорю, – не хочешь со мной расставаться, то мы никогда не расстанемся. Пусть я лучше помру, чем добровольно от тебя откажусь. – А она спрашивает: – Что еще остается делать? Лучше, если они убьют тебя? Что так, что иначе, а мы не будем вместе. Сбежать бы отсюда в другой город, да как? Ни жилья, ни знакомых, кто помог бы устроиться, ничего. – Она закрыла лицо ладонями и снова заплакала. В этот вечер мы очень сблизились с ней. Поверите ли, батюшка, мы даже целовались, и я совсем чуть не рехнулся, прямо как пьяный был, я даже представить себе не мог, что мне когда нибудь такое счастье выпадет. Она мне сказала, что я ей давно нравился, я и подумать такое не мог. Я все время был тощий такой, с детства желудок был испорчен, дома какое питание было? Я думал, что красивее Милы нет никого на свете, как же она обратит на меня внимание?

Мы стали встречаться почти каждый вечер. Все вокруг как бы завертелось, закружилось, дни понеслись, как секунды, и все изменилось: и люди, и работа, и дни, и ночи. Недели через две она захотела познакомить меня со своими родителями. Я сильно робел в тот вечер. Она мне дала свой адрес и сказала: – Приходи к восьми часам вечера. Вот тебе телефон, позвони, если что. – Я накануне занял денег на работе у приятелей и купил себе новый костюм, рубаху, постригся, словом, сделал все, что мог, чтобы выглядеть хорошо. От трамвайной остановки до дома Милы было ходу пять кварталов. Я шел не спеша, время оставалось минут пятнадцать до восьми, а когда до ее дома оставалось два квартала, я увидел на углу четверых. Калмыка среди них не было, но я сразу понял, что они меня просто так не пропустят. Когда я поровнялся с ними, они преградили мне путь и один из них говорит: – Ты куда идешь такой наряженный, фраер? – Я остановился и говорю: – Дай пройти. – А он мне: – Ты заворачивай и иди назад, пока тебе ребра не пересчитали. А про Милу забудь, не то небо тебе со спичечный коробок покажется. Понял, фраерок? Заворачивай.

Я попытался его обойти. Он меня ударил, я ему дал оборотку, тут началась драка, но что я мог сделать против четверых? Они меня сбили на землю, пинали довольно крепко, но не так уж, чтобы душу вышибить, а когда они ушли, я встал и увидел, что весь в грязи, из носа и рта кровь течет, на костюме пятна крови с грязью, а о белой рубахе и упоминать нечего. Как я в таком виде мог пойти к Миле? Я пошел назад и, увидев телефонную будку, позвонил Миле. Она по моему голосу поняла, что что-то произошло. Она спросила: – Ты где? – Я ей говорю: – Я недалеко. Но я не могу прийти к тебе, Мила. – Она встревожилась, почти крикнула: – Что случилось, Андрюша? Говори же. Я ей вкратце рассказал.

– Весь я грязный, в земле, костюм надо снять да привести себя в порядок. На это много время уйдет, а если к тому же на лице синяки есть, как я в таком виде появлюсь перед твоими родителями? Подумают еще, хулиган какой. – А Мила мне говорит: – Андрюшенька, иди домой, я к тебе сейчас прибегу. Хорошо, милый?

Когда я возвращался домой, на меня с удивлением смотрели прохожие. Я хоть и стряхнул грязь, как мог, а все равно видок был неприглядный. Во дворе нашем, на мое счастье, никого не было. Только сосед с крайнего подъезда пытался завести свой мотоцикл, да ничего у него не получалось. Звали его Кирилл. Он интересный был мужик, наш сосед. Ему было лет так тридцать пять, а может быть немного поболее, ходил всегда хорошо одетый, аккуратный такой, очень уверенный в себе. Мотоцикл у него был дорогой, он иногда возил на нем хорошеньких женщин, а вообще-то, он редко показывался. Кто-то из соседей мне говорил, что он работает где то в отделе снабжения, чуть ли не начальником каким. Я порой не видел его неделями, а когда мы случайно встречались, он кивал головой в знак приветствия, и раз даже заговорил со мной.

Когда я поровнялся с ним, он посмотрел на меня внимательно, и спрашивает: – Кто это тебя так отделал? – Я ему говорю: – Да… так. Не важно. Что у тебя тут с мотоциклом-то? – А он спрашивает: – Ты что, понимаешь в этом? – Я ему сказал, что понимаю, с малолетства с техникой работаю и могу починить все, что сделано из металла. – Дай, – говорю ему, – посмотрю.

Кирилл слез с мотоцикла и стал внимательно наблюдать за мной, ни во что не вмешивался, никаких вопросов не задавал, пока я чинил. Мне понадобилось минут пять, не более. Там, в мотоцикле, был какой-то пустяк, но если точно не знать причину, то все время будут проблемы с ним. У меня у самого был когда-то дешевый мотоцикл, я любой мотоцикл могу собрать и разобрать за несколько часов. Я завел мотор, Кирилл заулыбался, сел в седло, тронулся с места на большой скорости, а когда я подходил к дому, он вдруг резко развернулся, подкатил к подъезду и перегородил мне путь. Улыбается так, во весь рот, а глаза совсем не смеются, и говорит: – Ты мне не сказал, кто тебя избил. И за что. Скажи, может я могу помочь. – А я махнул рукой и сказал: – Не можешь. Это тут местные, блатные. А он мне говорит: – Нет для меня блатных. Кто это? – Да так зло сказал, я даже удивился, и, признаюсь, первый раз внимательно посмотрел на него. А когда пригляделся, то увидел то, что раньше не замечал. Он был слишком уверен в себе, и глядел так, как будто не могло быть ему никаких возражений. Я понял тут нутром, что он не тот, за кого его принимают соседи. Я ему говорю: – Как нибудь расскажу в другой раз. Сейчас пойду, отдохну. – Кирилл повернул ручку газа, мотоцикл заревел, и он сквозь шум мне сказал: – Добро. Скоро увидимся. – И уехал.

Я пришел домой и стал приводить себя в порядок. Скоро пришла Мила. Она принесла мне пирог и еще что-то поесть, стала прикладывать разные примочки к ранкам на лице. Она то плакала, то целовала меня, то жалела. Стала строить планы, как нам переехать в другой город. А потом посмотрела на часы и говорить: – Уже поздно. Я домой не пойду. Я останусь у тебя. Она разделась, не включая света, и я не выпускал ее из своих рук до утра.