Андрей Войницкий - Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

Была уже почти ночь, когда Гена, стоя на мосту возле Петровского вокзала выбросил в речку подаренный Юлей пистолет.

Петровский вокзал реконструировали — кое-где подкрасили, кое-что побелили, сделали новые красивые кассы. И самое главное — отремонтировали часы над входом. Сейчас они показывали шесть.

Солнце спускалось в далекую кучу многоэтажек. Холодный ветер резкими толчками гнал сухие каштановые листья по платформам, под ноги ожидающих поездов пассажиров.

Звякнул колокольчик над дверью привокзального магазина. Молоденькая продавщица оторвалась от мобильного телефона и подняла голову на вошедшего. Это был высокий худощавый парень лет восемнадцати, прилично одетый с большой спортивной сумкой за плечом. Студент, подумала девушка. Едет на учебу куда-нибудь в Харьков, везет в общагу продукты. У него были неестественно голубые глаза. Девушке он показался симпатичным, хотя заметные шрамы от угрей на щеках немного его портили.

— Пачку «честера» синего.

Девушка взяла деньги, положила на прилавок сигареты и увидев снова его голубые глаза, непроизвольно улыбнулась покупателю. Такое на работе бывало с ней нечасто.

— У тебя классная улыбка, — вдруг сказал ей парень.

— Спасибо.

Что-то в нем есть, подумала она. Может познакомиться с ним? Но Гена забрал сигареты и вышел из магазина. До поезда оставалось двадцать минут. Он закурил и пошел к вокзалу. Девочка ему понравилась, но смысла знакомиться с ней не было. Он оставлял Брагом за спиной, со всеми его плохими мальчиками и хорошими девочками, оставлял как руины, как сожженную пустошь, где больше нечего ловить, нечего ждать, не во что верить…

Зал ожидания был почти пуст. Безногий старик катался вдоль кресел на доске с колесиками, отталкиваясь от пола деревянными колодками. Скучали с газетами одинокие ожидающие. Пили водку в углу грязные работяги. Гена сел в кресло, покопался в сумке и достал альбом, который от скуки решил полистать.

Это был большой коричневый альбом для рисования. В него были вклеены вырезки из газет — все которые ему удалось найти. На первой странице была большая статья с заголовком «Бойня в средней школе». И ниже:

«13-летняя Катя Сидорова (фамилия и имя изменены) убила 14 и ранила 36 человек…»

В глаза впечатывались обрывки резких фраз

«…никто не мог подумать… неплохо училась… пистолет системы Стечкина… она бросила две гранаты, одна из которых, к счастью, не взорвалась…»

Гена перелистывал страницы. На одной из них была большая статья с фотографиями Юли и ее мамы: «Дочь писательницы криминальных романов устроила бойню на школьной дискотеке», и ниже — «Юля Саблежукова, дочка автора многих криминальных романов Натальи Перестрелкиной безжалостно расстреляла 14 детей, учеников своей школы. Еще 36 получили ранения разной степени тяжести. Двоих раненых врачи не спасли. Самой убийце удалось спокойно уйти. В ту же ночь ее тело нашли возле подъезда 14-этажного дома. По словам начальника центра общественных связей Брагомского городского управления МВД Валерия Половинки, милиция считает, что это было самоубийство…».

Фотографии, желтые вырезки из разных газет, строчки, переполненные террором:

«…это был в буквальном смысле хладнокровный расстрел. Возможно в выборе жертв существовала некая сумасшедшая система. Девять из четырнадцати убитых были ее знакомыми или одноклассниками. Одна из жертв, по свидетельству выживших ребят, была хорошей подругой убийцы. Впрочем, дети говорят, что друзей-то у Юли Саблежуковой в классе фактически не было. Она была „белой вороной“, держалась особняком…»

«…погибшую от взрыва гранаты Катю М. было сложно опознать…»

«Денис Онищенко — один из тех, кто пришел в тот вечер танцевать и веселиться, и чуть не попрощался с жизнью. Пришел на школьную дискотеку, а попал — на кровавую мясорубку. Денису повезло — он выжил. Пуля малолетней маньячьки пробила его коленную чашечку. Потребовалось две дорогостоящих операции, чтобы он снова смог ходить — хотя бы и с палочкой.

— Это был ужас, — вспоминает Денис тот жуткий вечер. — Было темно, играла музыка, все танцевали. А потом я услышал хлопки. Один за другим. Словно где-то открывали шампанское. Началась паника. Никто не включил свет, не выключил музыку, было неясно что вообще происходит. Все бегали, меня вдруг сбили с ног. Я увидел как упала Ева, моя одноклассница… совсем рядом… Она не шевелилась… Я дотронулся до ее головы и увидел кровь… А потом я попытался встать… Выстрелы не прекращались… Что-то ударило меня в ногу, было ужасно больно, я упал, еще не понимая, что тяжело ранен…»

«…выводы экспертов: смерть наступила в результате падения тела с крыши 14-ти этажного дома. Главная версия следствия — самоубийство…»

«…профессор Борриц, на ваш взгляд, возможно провести параллель между брагомской трагедией и происшествием в Антверпене в мае 1996-го года, которому вы посвятили серию статей?

— Безусловно, оба события типичны и они реперезентуют тенденцию. В Антверпене 15-летний подросток приносит в школу отцовский карабин и убивает восемь одноклассников. В Брагоме 13-летняя девочка расстреливает из пистолета и взрывает гранатой полсотни человек на школьной дискотеке, 17 из которых — погибли. Существую десятки и сотни подобных случаев в США и Европе. Я уже не говорю о странах Латинской Америки. Задача ученого — дать ответ на вопрос почему такое происходит.

— И почему же?

— Можно перечислить множество факторов. О них предостаточно писали. Компьютерные игры, увлечение деструктивными течениями в музыке и литературе, агрессивные субкультуры, высокий стрессовый фон информационного общества… Однако самый простой ответ, который с годами приходит на ум — главная причина этих трагедий — доступность оружия для подростка. Во всех трагедиях подростки просто получили доступ к огнестрельному оружию. Понимаете?

— Признаться, не совсем. Вы хотите сказать, что на месте Юли Саблежуковой мог оказаться кто-то другой будь у него пистолет.

— Именно так. Кто-угодно.

— Но ведь есть специфика психики убийцы.

— Безусловно. Однако психика убийцы не настолько специфична, как это принято представлять. В возрасте 12–18 лет болезненными неврозами, фобиями, психическими расстройствами страдают очень многие дети. Но убивают лишь те, у которых есть такая возможность. Это не значит, что каждый подросток — потенциальный убийца. Но возможны условия — внешние и внутренние факторы — при которых он им станет. О внутренних я сейчас не говорю. Главный внешний фактор — на явность эффективного орудия убийства. Сам этот факт, его осознание способно изменить психику человека…»