Нина Абрамович - Муха Ukraine (сборник)

– Юра! У меня есть клиент на картину. Мне нужны все документы и фотография. Вышли по е-мейлу.

– Ты это серьезно? А кто клиент? – засомневался Юрка.

– Один дядя, из депутатов, – уверенно говорю я.

– Как его фамилия?

– Ну, ты даешь! Может, тебе еще и ключи от квартиры!

Юрка Степаненко переслал тут же все документы на картину. Картина была без подписи.

С фотографии на меня глянуло лицо серьезной дамы лет 45.

Колючие глаза. Взгляд испытывающий. Почти подозрительный. Яркое, в сине-желтых цветах, платье. Чепец, с большим желтым цветком на боку. Ну, прямо, как у Верки Сердючки!

В руках дама держит скромный букет полевых цветов.

Мне эта дама уже нравится. Я ее уже люблю! Несмотря на ее змеиный взгляд.

Если она принесет мне деньги, и я построю на крыше террасу, то передо мной просто красавица!

К портрету прилагался результат химанализа грунта и красочного слоя картины.

Читаю плохо понятные слова. «Методы исследования: изготовлены микрошлифы поперечных срезов живописи, структура живописи изучена в поляризованном белом свете и в свете видимой люминесценции, возбуждаемой УФ-лучами.

Состав грунта определен методом ИК – спектроскопии, состав пигментов – методами микрохимического, термохимического, люминесцентного и эмиссионного спектрального анализов…»

Подобный текст был на всю страницу.

В конце документа следовала расплывчатая фраза. «Принимая во внимание вышеизложенное, вероятным временем создания картины можно считать вторую половину 19 века».

– А где написано, что это Репин? – задаю сама себе наивный вопрос.

Набираю телефон Юрки.

– Да кто ж в химанализе пишет автора, – начинает волноваться Юрка.

Химанализ доказывает соответствие времени, в которое жил художник, подтверждает датировку произведения. То есть, эту картину написали не вчера, это не новодел, а 136 лет назад, когда творил художник.

А то, что это картина Репина, следует из экспертного заключения, подписанного художником – реставратором высшей категории Т. Коровко.

– Но, прости, Юра, здесь же написано вот что: «Таким образом, в результате проведенных исследований данное произведение с большой долей вероятности можно отнести кисти И. Репина».

Почему нет стопроцентного утверждения, что это Репин?

– Да потому, что только сам Репин, выйдя с гроба, может сказать: «это я написал. Это моя работа» – начал терять терпение Юрка.

– А как же ее тогда продать?

– Никто из экспертов не возьмет на себя ответственность категорично утверждать авторство художника. За это можно башки лишиться.

Вон Таньку Коровко в лес не раз вывозили крутые пацаны.

Напишет в экспертизе Айвазовский, по просьбе продавца картины.

А покупатель поллимона и отвалит. Клиент верит. А как не верить! Она ж не в ЖЕКе работает. А в центре экспертизы. Уважаемая организация при Министерстве культуры. А потом при более детальной экспертизе выясняется, что это фальшак.

Над хозяином картины пацаны потешаются, пальцем показывают. Фуфло за полмиллиона на стену повесил!

Что ему делать? Он Таньку в лес.

А она овцой прикидывается. Мол, экспертиза показала…, стилистические и технико-технологические признаки…

И всякий бред ему вешает.

Короче, целая наука на них работает. Да, вот только научная база у нас хромает. Устарела. Денег нет на новую. В Москву, мол, ее надо везти. В Третьяковку. Там и база новей. И эксперты лучше.

Таньку отпускают. Вроде, не виновата, искренне говорит.

Правда, бабла она вернула немерено. Она на работе сколько раз ночевала! Добро, что у них охрана конкретная. Боялась из кабинета высунуться.

Теперь от нее редко дождешься категоричного утверждения, что это Репин, Врубель, Васнецов!

Поэтому, в заключение экспертизы все расплывчато: «с большой долей вероятности, предположительно, не исключена возможность авторства…»

Теперь все понятно? – закончил ликбез по искусствоведению Юрка Степаненко.

– Как она к тебе попала? Клиент обязательно спросит историю происхождения полотна.

– Это фантастика! Но об этом нельзя никому говорить. Легенду можно придумать обычную. Валялась на чердаке. Еще с прабабкиных времен.

А на самом деле мне ее за долг в 2 тысячи долларов отдал партнер. Эдик. Сказал, что картина стоит больше двушки. Что я в накладе не буду.

Я решил проверить. Отнес ее в центр экспертизы.

А через несколько дней эксперт мне говорит: «Держитесь за стул. У вас в руках сам Илья Репин!»

Я, действительно, чуть не упал тогда. А когда Эдик узнал, что отдал за 2 штуки мне Репина, то потребовал картину назад.

Я, естественно, не согласился. Тогда он стал предлагать мне 25 тысяч зелени за нее. Я отказался. Не каждый день в руки попадает Репин!

Эдик занервничал и пригрозил, что я картину не сумею продать. Он позаботится создать ей такую репутацию в кругу коллекционеров, что у них охота пропадет даже смотреть в ее сторону. Что он и сделал.

В Киеве картина засвечена. Я ее уже полтора года продаю. Все бесполезно. Эдик постарался. Теперь все считают, что картина ворованная. Ни один уважающий себя коллекционер не купит ворованную вещь.

– Что за дамочка на картине?

– Это портрет дочери Репина Веры Ильиничны. Ей тут уже за сорок. Видишь, какая злая. С характером барышня была! Она не принимала власть большевиков. Последние годы жизни Репин вместе с дочерью жили на своей даче в Куоколо, в Финляндии, вдали от родины.

– Цена?

100 тысяч долларов.

– А чего так мало? Репин, вроде, стоит на аукционах несколько сотен тысяч.

– То на аукционах! Мне и 100 тысяч хватит! Лишь бы быстрее. Без этой возни.

Поэтому не накручивай ничего. Я тебе дам 10 процентов. Но, если все же получится больше денег взять, то все, что сверху, пополам.

Ты Сашке все-таки передай эти документы. Пусть займется. Я думаю, это не женское дело – картины продавать.

– Напрасно ты так. Твой Репин – это мелочи жизни! Я уже имею опыт серьезных продаж.

– И чего ты продала?

– Рефсекцию тихоокеанской селедки… э… семь вагонов водки. Грузовик фальшивого коньяка. Шкуру уссурийского тигра. Немецкий танк «Тигр». Неограненные алмазы 12 штук, – начинаю я вспоминать коммерческие подвиги моего мужа и его коллег.

– А я думал, что это все твой Сашка!

– Нет. Что ты! Он мне только помогал.

– Да?… – неуверенно тянет Юрка. – Ну, тогда давай. Дерзай. Жду звонка. Все. Пока.

– Пока.

Ну, вот! Наделала синица славы! Оптимизм мой угас.

Ни одного клиента на Репина у меня, конечно, не было. Опыта подобных продаж тоже. Хотя, навыки маркетинга есть, пожалуй, у большинства гомо-сапиенс. Тогда какая разница, что продавать! Мешок картошки или Репина! Формула одна! Товар – деньги!

Репин из Чугуева. Значит, Харьковский музей. А вдруг? За какую цену им предложить? Музеи у нас, известно, нищие. И как же мне представиться?