Нина Абрамович - Муха Ukraine (сборник)

Звоню по справочной в художественный музей города Харькова. Директору. Дама с приятным голосом берет трубку.

– День добрый! Вас беспокоят из Киева. Меня зовут Мария. Я хочу вам предложить картину Репина «Портрет дочери Веры Ильиничны».

– Правда? У вас Репин! А документы откуда?

– Из центра экспертизы Киева.

– Сколько стоит?

– Сто сорок тысяч долларов. Всего.

На том конце провода повисло молчание. Мне казалось, что сейчас директриса со злостью бросит трубку.

– Это небольшие деньги для художника такого класса, как Репин, – отчаянно заполняю я паузу. В Москве такая картина стоила бы в три раза больше. Репин ваш земляк. И было бы классно, если бы у вас в музее было творение этого автора.

– Классно, то классно! Я соображаю, где денег взять. Впрочем, наш губернатор, человек прогрессивный. Я думаю, он бросит клич по области. Найдем меценатов.

Я затаила дыхание. Оптимизм директрисы меня окрылил. Ее слова лились, как бальзам и елей на мою израненную душу.

– Але! Мария! Куда вы делись?

– Я здесь. Слушаю о вашем прогрессивном губернаторе. Умница, какой! Я готова привезти картину вам, в Харьков. Завтра!

– Договорились. Ждем.

Я кладу трубку и кричу на всю квартиру «Ура!» Голуби над головой мигом перестают ворковать.

Сто сорок тысяч долларов! 100 – законных Юрке! 40 делим пополам. Мне 20 тысяч долларов! Моя душа ликует!

Я докажу тому же мужу, что не умерла с голоду. После того, как он меня бросил.

Зимой. С двумя детьми. Без копейки денег. Докажу, что я смогла не только выжить, но и построить апартаменты.

Набираю Юрку Степаненко.

– Юра! Привет!

Пакуй картину и летим в Харьков. Покупатель там. Он хочет работу живьем видеть. Я уже договорилась. Нас ждут.

– Твой депутат живет в Харькове?

– Нет, депутат здесь. Но, он отказался от картины. Портрет его не интересует. Только пейзажи, – хитрю я, спасая свой имидж непревзойденного продавца шедевров. Картину везем в музей.

И я в цветах и красках рассказываю Юрке свой разговор с директрисой, раскрывая перед ним все карты.

– Это сколько надо за бензин денег выкинуть, – начинает канючить Юрка. – А вдруг они ее не возьмут? Откуда у них бабло?

– Ну, ты заладил! Картину по любому надо показывать. Живьем. По е-мелу ее не продашь. У нас нет другого выхода. Едем!

– Ну, хорошо. Я тебе перезвоню.

Я готова к путешествию в Харьков, такому приятному и многообещающему.

Настроение шикарное. Я верю, что музей купит картину. И уже прикидываю, как я распоряжусь деньгами, падающими с неба на мою голову.

Куплю весь стройматериал на крышу. Стены обобью доской. Сосновой, например! Все только натуральное! Проведу сантехнику.

А против голубей куплю ученого ястреба.

Конечно, сначала заполню холодильник. Оказывается, тема продуктов питания может быть самой актуальной.

И как этого я раньше не знала. Порхала по жизни, как та стрекоза. Еда попадала в дом вместе с приходом мужа.

Мой муж… Его у меня больше нет. Его украли, увели, как бычка за веревочку.

Все! Хватит сопли жевать! Я молодая, здоровая, голова на плечах есть.

А как тысячи других женщин? Добиваются успехов, шикарно выглядят. Ездят на иномарках. И не зависят от граждан мужского пола.

Пробьемся! Не дрейфь, Мария! Продам Репина. Заработаю денег. И забуду мужа – предателя.

Стану молодой и здоровой. Преображусь. Это будет моя месть мужу.

Я беру в руки синюю лейку и щедро поливаю финик по имени Бычок.

Завтра в 7 утра я еду в Харьков! Моя жизнь изменится!

Юрка звонит в тот момент, когда я уже выхожу из подъезда.

– Короче, никуда не едем. Музей отказался. Хорошо, что я им позвонил. А то бы поперлись в такую даль! Все. Пока. А то у меня деньги кончаются.

Представьте дамочку, нарезающую круги вокруг шестнадцатиэтажного дома. Нет, не в шортах и майке! В юбке до колен с разрезом сзади, белой блузе в кружевах и сумкой в руках.

Мне надо было выпустить пар. Иначе бы я взорвалась, как водородная бомба. Один круг. Другой…

И это рано утром. Когда народ идет на работу. Выгуливают собак.

Разумеется, пара нервных шавок с отчаянным лаем ринулась за мной, придав мне только скорость. Сзади послышался крик и улюлюканье.

Обернувшись, я вижу летящего на меня пятнистого поросенка в наморднике. А следом, пытаясь обогнать животное, несется мужчина. Он дико орет: «стоять!»

Я резко останавливаюсь. Поросенок проскакивает мимо. Мужчина налетает на меня, сбивает с ног. Мы падаем на пол.

Вдруг я чувствую на своем запястье холодное прикосновение и щелчок.

А дальше, как во сне. Меня запихивают в милицейский «ланос» и везут в районное отделение милиции.

Мужчина с поросенком на поводке, оказавшимся при более внимательном рассмотрении молодым бультерьером, растерянно глядит мне в след.

У меня нет ни сил, ни желания что – либо говорить. Рядом с обеих сторон сидят стражи правопорядка.

– Фамилия. Имя. Отчество, – радостно глядя на меня прозрачными глазами, начинает допрос лейтенант милиции. Прямо в машине.

– Я достаю паспорт, с пропиской.

– Что вы делали в 7 утра у кафе «Наливайка»?

– Пробегала мимо.

– Куда вы дели 2 ящика водки «Хортица»?

– И в глаза не видела.

– Где ваши сообщники? Их фамилия? Адрес?

Утомившись от бега и успокоившись, я смотрела на весь этот театр абсурда совершенно равнодушно.

Для меня страшнее был облом с Репиным, а не милиция, схватившая меня по глупому недоразумению.

Милицию родную, как законопослушная гражданка, я никогда не боялась.

И хорошо их знала, со времен моей репортерской юности. С их вечной проблемой: зарплата, бензин, раздолбанные автомобили.

В милиции я не видела врага, скорее они вызывали у меня сочувствие.

– Ваши сообщники? Их адрес? Фамилия? – канючил лейтенант.

– Так, мальчишечки, мне все надоело, опомнилась я, лучше назовите свои фамилии. Вы глубоко ошиблись, приняв меня за кого– то.

Сейчас приедем в РОВД, зайдем к Степану Петровичу Шевченко, и он вам благодарность выпишет по полной программе. За бдительность.

Мальчишечки в погонах переглянулись.

– А зачем вы тогда убегали? От кого? – не сдавался милиционер.

– Ни от кого! Хочу и бегу. Кто запретит?

– Почему же в таком виде, Мария Михайловна? Не спортивном?

– Покажите мне статью Закона, где запрещено по городу бегать в юбке. А что кафе обворовали? Когда?

– Да, вот поступила ориентировка, – неохотно сказам лейтенант, – а тут вы бежите, а следом за вами гонятся… с собаками.

Мы долго не препирались. Менты развернули «ланос» и он, дребезжа и поскрипывая, довез меня до забора моего дома. Я поблагодарила милицию за спасение от зубов бультерьера.

Усталая я бреду к дому. Подымаю голову и вижу голубей, хищно кружащих над моей крышей. Говорят, что дом – моя крепость! Я на собственной шкуре ощущаю это 20 числа каждого месяца, когда не могу попасть к себе в собственную квартиру, купленную за свои же деньги.