Владимир Файнберг - Иные измерения. Книга рассказов

Минут через сорок въехали на территорию правительственного дома отдыха «Светлое». Остановились у главного корпуса. Вышли из машины. Поблагодарили водителя. Он развернулся и уехал вслед за машиной охраны.

Остались одни на освещённой нежарким солнцем аллее. И тут же подбежала дежурная, увидевшая их из окна корпуса.

— Ой, здравствуйте! Давно у нас не были. Ваш номер ждёт вас. Можно пойти позавтракать.

— Спасибо, — сказал генерал-полковник. — Для начала немного погуляем, разомнёмся.

И они пошли мимо корпуса, мимо пустой в этот час веранды с журнальными столиками, мимо соединённого с главным корпусом стеклянным переходом здания, где находился бассейн и кабинеты физиотерапии.

Жена взяла его под руку. Как всегда, ощутила ни с чем не сравнимое чувство устойчивости, надёжности. Прижалась.

— Тебе не холодно? — спросил он. — Поднялась бы за кофточкой.

— Пожалуй, придётся.

Они повернули обратно к главному корпусу.

— Жди меня здесь, — сказала жена. — Через минуту вернусь.

Вошла в корпус, взяла у дежурной ключ от номера. Поднялась лифтом на четвёртый этаж. Вошла в номер. В глаза бросился стоящий в вазе букет из разноцветных кленовых листьев. В спальне открыла шкаф, где лежали аккуратно сложенные их вещи, оставшиеся с лета.

Вытащила и надела перед зеркалом подаренную дочерью пушистую французскую кофту. Тут же сняла. Быстро вытащила из стопки вещей синий спортивный свитерок с молнией. В нём сразу ощутила себя молоденькой девушкой.

И покинула номер.

Выходя из корпуса, не заметила, что за ней следит дежурная.

Мужа у входа не было. Посмотрела налево, направо… Его нигде не было.

И тут заметила дежурную. Та стояла перед ней, не глядя в глаза.

— Вы не знаете, где мой муж?

— Видите ли… Только не волнуйтесь. Ему стало плохо. Его увезли.

— Как это? Кто увёз? Где мой муж?!

— Пожалуйста, не волнуйтесь. Он заболел. Умер.

Она стояла, ловила ртом воздух, потом начала валиться на землю.

Я был студентом отделения поэзии Литературного института. В тот ноябрьский день у меня произошла большая неприятность: перевели с очного отделения на заочное и таким образом лишили стипендии.

Я пришёл домой. В растерянности стоял у стола, где лежали учебники, раскрытая хрестоматия по древнерусской литературе.

Родители были на работе. Я думал о том, что новость будет для них ударом.

Нужно было бы пообедать. И всё-таки приступать к занятиям.

Но тут раздался звонок телефона. Звонили приятели ещё со школьных времён. Сообщили, что едут ко мне с каким-то срочным делом.

Их было трое великовозрастных шалопаев, считавших себя поэтами. Хотя их пока что не печатали, один заранее обзавёлся экзотическим псевдонимом — Гангов, второй заранее интересовался — дают ли Нобелевскую премию за поэзию, третий не столько писал стихи, сколько говорил, что пишет очень большую поэму — поэму века… Звали его Плиса.

Думать о них, отвлечься от собственных дел стало для меня хоть каким-то облегчением.

…Тот, кто интересовался Нобелевской премией, имел маму, работавшую на предприятии, изготовлявшем искусственные фарфоровые глаза для инвалидов. В школьные годы он прославился тем, что однажды подрался у танцплощадки с группой хулиганов. В критический момент незаметно выхватил из кармана искусственный глаз и кинул его на тротуар. Глаз, звеня, покатился по асфальту. Хулиганы в ужасе разбежались.

Плиса в своё время тоже отличился. Родители после многомесячных настойчивых просьб купили ему в комиссионном магазине дорогой итальянский аккордеон. Бесплодные попытки научиться на нём играть быстро надоели. Плиса, подбитый Ганговым и любителем Нобелевских премий, отдал им музыкальный инструмент, отыскал в своём дворе парня, занимающегося боксом, уплатил ему пять рублей, чтобы тот, не особенно зверствуя, поставил ему здоровенный синяк. Просьба была с удовольствием выполнена.

Родители, придя с работы, пожалели бедное дитя, у которого гадкие хулиганы отняли любимую игрушку. Налепили на синяк примочку и уложили спать.

На следующий день три юных дарования принесли аккордеон в ту же комиссионку, продали. И провели незабвенный вечер в ресторане «Арагви». Познакомились там с дамами, угощали их шашлыком и шампанским, читали им свои стихи.

И вот эти трое ворвались ко мне с каким-то своим «срочным делом».

С первого взгляда было ясно, что все они, похожие на трёх прохиндеев — Никулина, Вицына и Моргунова из фильмов Гайдая, находятся в состоянии похмелья.

Я приветствовал их чуть переделанной песенкой раннего Утесова:

— Выпить есть? — спросили они чуть не хором.

Выпивки у меня не было.

— Тогда хорошо было бы что-нибудь скушать…

— В холодильнике на сковородке три котлеты с макаронами. Согреть?

— Не надо.

В мгновенье ока обед мой был съеден.

— Предаёшься изучению древнерусской литературы? — спросил Гангов. — А меня, между прочим, устроили на работу в «Союзторгрекламу»!

— Поздравляю. На какую должность?

— Зав. отделом поэзии! — важно ответил он и добавил: — Правда, пока приняли на испытательный срок, без зарплаты.

— И сколько же под твоим началом поэтов?

— Пока я один. Не в этом суть. Понимаешь, устроили нечто вроде экзамена — дали срочное задание написать пять стихотворных реклам. Будут висеть в больших магазинах, светиться на крышах высотных домов. Обещали офигенный гонорар. Понял?

— Понял-понял. «Рога и копыта».

И тут они принялись за меня.

— Зря надсмехаешься — сказал Плиса, тот, что с бородавкой на носу. — Растиражируют по всему СССР. От Владивостока до Калининграда. Какие потиражные получим!

— А я-то тут при чём? Я участвовать в этом не собираюсь.

— И не надо. Сами напишем. А ты просто подправишь потом, так сказать, рукой мастера. Не бесплатно! Заплатим тебе твою долю. Сколько мы знаем, сидишь на мели.

— Ладно. Напишете — посмотрю.

— Нет, — сказал Плиса. — Послушай сейчас, какие ему дали темы. Написать нужно к завтрашнему дню.

— Выкладывайте.

— Тема первая, — сказал Гангов. — На плакате нарисована комсомолка в очках. Стоит у магазинных полок. Тут требуется реклама мыла. Тема вторая — реклама микропористой обуви. Тема третья — чулки из капрона. Тема четвёртая — реклама чая. И последняя, пятая — для магазина «Российские вина» — пейте бокалами «Советское шампанское» в разлив.

— С ума сойти! — сказал я. — «Летайте самолётами Аэрофлота!», «Храните деньги в сберкассе». Валяйте, ребята. Бог в помощь!