Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том третий

– Что значит, твое дело? – прерывисто дыша, спросила Мария, с ужасом представляя самоубийство девочки.

– Нет, самоубийство ведет в клетки под геенну, – читая ее мысли, проговорила Иринка, – я просто потянусь к тебе и вышагну из тела. Ты только позови меня!

– Позвать? – глупо переспросила Мария.

– По имени! – кивнула девочка и громко, нараспев произнесла, – Ирина!

Мария пыталась спорить, приводя доводы в пользу беззаботных деньков детства, которых Иринка сама себя хочет лишить, но девочка смотрела на нее с упреком:

– Мне здесь не нравиться, – проговорила она и повела рукой вокруг, – я никому не нужна!

– Мне нужна! – умоляюще протянула Мария.

– Ты скоро умрешь! – безжалостно добила ее Иринка и отвернулась, непреклонная.

И вот наступил тридцать третий год рождения Марии. С утра, она занялась приготовлением праздничного обеда. В гости к ней должна была пожаловать Иринка и Мария, рассчитав свои силы и время приготовления любимых блюд девочки, неторопливо приступила к действу.

Изредка звонил сотовый телефон и до слуха Марии доносились поздравления. Звонили, в основном, волонтеры, с которыми она познакомилась в детском доме. Звонили дети-сироты, прекрасно понимающие и сочувствующие проблемам и одиночеству Марии. Звонили педагоги и воспитатели. Одним словом, поздравляли ее люди с прекрасными чувствительными душами. Друзья, подруги, родственники не звонили. Все они относились к прошлой жизни, когда, всего-то десять лет назад, Мария порхала со счастливой улыбкой по жизни, когда сердечная боль и аритмия только еще давали о себе знать, когда быстрый шаг еще был доступен.

Мария нахмурилась. В какой-то мере жизнь Иринки повторяла ее собственную. После гибели отца, а он погиб в автокатастрофе, мать начала пить и гулять. Приводя нового мужика, смотрела на дочь-подростка с вызовом, требуя называть неизвестного дядьку папой.

Она не желала, потому как папа – это родное, нечто светлое, потерянное навсегда.

Пьяная мать не хотела вникать в тонкости духовного мира дочери, а полосовала непокорную, ремнем. Закончилось тем, что очередной мужик попытался изнасиловать тринадцатилетнюю Марию, но она сумела вывернуться, проткнув острыми ножницами негодяю щеку.

В опорном участке милиции она осталась до утра, когда за ней пришла инспектор по делам несовершеннолетних и увела в детский дом.

Мать лишили родительских прав. После интерната, Мария пошла учиться в кулинарное училище, мечтая стать поваром.

Родное государство наделило ее однокомнатной квартирой, а позднее пенсией по инвалидности. Мария с трудом выкарабкивалась, денег не хватало, так как государства не стало. Как-то пережив дурдом девяностых, она подошла к рубежу двухтысячного года совсем больная, но полная надежды на выздоровление. Однако, после больниц и окончательного вердикта врачей, вернулась к детскому дому, где сама провела приличное количество времени, где нашла Ирину, повторившую ее историю точь-в-точь, за исключением заболевания сердца, но, кто знает, что ждет девочку впереди?..

К вечеру у нее все было готово. В комнате накрыт стол, на столе горели праздничные свечи, оставшиеся после Нового года.

Иринка пришла с подарком.

– Сама вязала! – призналась она, подавая Марии красивую, белоснежную шаль.

– Какая красота! – воскликнула Мария и залюбовалась.

– Классный салат, – похвалила Иринка, с жадностью набрасываясь на домашнюю еду.

– Кушай, деточка, – грустно произнесла Мария.

– А ты?

– Вот моя еда! – указала она на табуретку, уставленную лекарствами.

– Есть не хочется? – догадалась Иринка.

Мария лишь кивнула, с удовольствием наблюдая за девочкой. Белокурые волосы, аккуратно заплетенные в косу, были собраны на затылке и закреплены широким алым бантом. Выходное платье алого цвета, она украсила белым кружевным воротничком, по всему видать, воротничок связала крючком.

Мария провела рукой по левому плечу и руке, массируя.

– Болит?

– Постоянно, – кивнула Мария, – иногда болит больше, иногда меньше.

Иринка закрыла глаза и долго молчала, собираясь с мыслями:

– Я сегодня всю ночь не спала, думала о нас с тобой.

– И что же ты надумала? – ласково спросила Мария.

Иринка потянулась, погладила Марию по руке:

– Я бы хотела, чтобы ты жила, чтобы и я жила, чтобы мы вместе, жили! – сообщила она со слезами на глазах.

Мария кивнула и отвернулась, ну что она могла сказать, чем обнадежить? Ей самой бы этого, ой, как хотелось, а еще хотелось назвать Ирину дочерью, почему бы и не помечтать…

– Мама! – произнесла вдруг Иринка.

Мария заплакала. Ирина вскочила, обогнула стол и обняла Марию, а Мария обняла ее.

– Я была бы тебе хорошей матерью, – призналась тут Мария.

– А я тебе хорошей дочерью! – с жаром воскликнула Иринка.

– Ну, так и будьте! – произнес кто-то раздраженным, сварливым голосом.

И тяжело вздохнул на испуганный крик вырвавшийся, одновременно из глоток Марии и Иринки.

– Как вы мне все надоели! – сообщил этот же голос и потребовал. – Ну!

– Чего? – спросила, оглядываясь, Мария.

Голос, раздававшийся откуда-то из-под потолка, опять вздохнул и пояснил:

– Одно желание!

– Ты волшебник? – догадалась Иринка.

– Прилетит тут волшебник, – проворчал голос и снова вздохнув, сказал, – эгрегор я, дух города. Вот решил подарок Марии сделать на день рождения! Ну?

Завопил он нетерпеливо, так что у Марии в ушах зазвенело и она, с силой выкрикнула:

– Хочу быть здоровой!

– Исполнено! – торжественно объявил голос и смолк.

– Это что было? Розыгрыш? – растерялась Иринка.

Но Мария с удивлением прислушивалась к своему телу. Встала, прошлась, помахала руками и засмеялась:

– Доченька моя, чудо-то какое?!

– Мамочка! – бросилась к ней девочка.

Через самое короткое время, Иринка переехала жить к Марии, соответствующие бумаги с подтверждением врачей о здоровом сердце, решили дело.

Иринка пошла учиться в среднюю школу, где с гордостью принялась рассказывать о достижениях своей мамулечки, сделавшей головокружительную карьеру и ставшей в известном городском ресторане шеф-поваром. Она и сама решила после школы поступить в кулинарный техникум и выучиться на повара.

О подарке от эгрегора города обе вспоминали, конечно, но, сколько, ни искали информации, никак ничего не могли найти, городские колдуны и ведьмаки предпочитали отмалчиваться, считая этого духа весьма неуравновешенным и скандальным типом, кто знает, почему он, вдруг помог Марии, рассуждали они с опаской, помог и помог…