Леонид Гришин - Эхо войны

– Это ты, сволочь, все им отдавал, продавал!

Пытался бить в лицо кулаком, потом каким-то шлангом. Потом порылся в дедовой сумке, взял шило, начал грозить:

– Я вам сейчас глаза повыкалываю! – и деда в бок все время шилом колол. Я видел, как дед корчится от боли.

– Деду больно! – закричал я.

– Ты что, щенок, тоже хочешь?!

И мне в больную ногу, которую я волочил почти все время, начал колоть

– Говорите, гады, где у вас попрятано?! Кому продаете ворованное?!

– Я за свою жизнь ничего не украл! – сказал дед.

– Кому-нибудь расскажешь-докажешь, что ничего не украл! Это вы тут у меня растащили все зерно!

Больно били нас, потом били того, которого приволокли. Потом приехали какие-то военные, забрали нас в Армавир, там еще били. Стали судить. Оказывается, дед мой, якобы, – главарь банды, которая воровала зерно на хуторе Федоровском. А там зерна было наворовано не килограммами, не стаканчиком, как у нас нашли, а целыми тоннами и продано то ли абрекам, то ли еще кому…

Дали нам по двадцать пять – мне двадцать пять и деду. На этапе нас – в разные стороны. Так я и не знаю, где мой дед, где голову сложил. Где его закопали, где бросили?

Меня – на Цимлянскую ГЭС. С моей ногой меня определили монтажником. Я не мог заниматься строительством. К хорошим ребятам-монтажникам попал, таким же заключенным. Они, конечно, не ребята – все в возрасте. И у каждого срок: у кого двадцать пять, у кого десять лет. Уголовников не было среди них, только политические. А я уж и не знаю, что мне приписали. Какие-то три статьи: одна была 58-я как политическая, а в ней есть почему-то пункты, касающиеся воровства и бандитизма…

Так вот, в этой бригаде были люди с высшим образованием. Когда они узнали меня получше, поняли, кто я и за что сижу, они стали меня учить школьным предметам и специальностям – повышать мою квалификацию. Преподавали мне физику и математику. После работы приходили в барак и по очереди объясняли, как говорится, на пальцах физические, электрические и механические явления. Причем все формулы они знали наизусть. Иногда на работе мне показывали, как взаимодействуют тела, объясняли законы Ньютона и Киргофа. Им было интересно со мной заниматься, и мне самому было даже очень интересно новое узнавать. Хорошие люди были…

Однажды бригадир стал со мной по душам разговаривать: кто я, откуда? Я рассказал все и сказал, что даже награжден медалью «За оборону Кавказа».

– Это как? – спросил он.

Я рассказал, как мы с дедом спасали поселок.

– А срок за что тогда получил? – спросил он.

– Я не знаю – в облаву попали.

Он долго молчал, глядя на меня.

– Ну, ничего, сынок. Учись, только учись хорошо.

Не знаю, что случилось, но в 51-м году вызвали меня к следователю. Там двое военных сидят: майор и подполковник. Называют меня по имени, вежливые такие, и начинают подробно расспрашивать, что мы делали на хуторе Федоровском. Я рассказал, что у нас в поселке некому уже было что-то ремонтировать, совсем голодно стало, вот и решили мы подработать. Рассказал, что где-то нам початок кукурузы давали за работу, где-то полстакана пшенички насыпали за то, что валенки подшили женщине. Я хорошо помнил всех, кому мы когда-то помогли с дедом. Поэтому рассказал все подробно и обстоятельно.

Второй начал расспрашивать, как мы с дедом провода перерубали. Я рассказал все по порядку: как мы провода перерезали и изолировали, как потом нам сказали партизаны, что завтра-послезавтра будут взрывать, и мы их в последний день перерезали, не заботясь ни о чем. Рассказал, как поймал меня немец, и как дед его убил, защищая меня…

Они все записали, после чего отпустили меня. Прошло месяца три, меня опять вызывают эти же военные.

– Нам кое-что надо уточнить.

Стали уточнять, кто из партизан приходил, что говорил. Я назвал. И что вручал медаль «За оборону Кавказа» твой отец Петр Федорович, что он руководил отрядом, что он присылал людей – это я тоже рассказал. Потом еще уточняли: у кого мы на Федоровском ночевали, и опять спросили, кому, что мы ремонтировали. Я вновь рассказал и перечислил всех тех, кого уже называл три месяца назад.

Прошло еще месяца два. Начальник лагеря вызывает меня и говорит, что завтра будет суд или пересуд. На суде я практически не надеялся, но меня оправдали. Оправдали по всем статьям! Признали, что я совершенно невиновен, что меня и моего деда оболгал этот бригадир мордастый, который нас избивал, а деду и мне в бок, в ногу шило вгонял. Тот был вором, именно он разворовал зерно, а чтобы прикрыться, поймал нас как организаторов. Меня освободили. Я попрощался с людьми, которые ко мне так хорошо относились. Конечно, стройка была тяжелой. Кто был на этих стройках… Хоть и назывались они Великие стройки коммунизма, но… Да об этом отдельный сказ…

…Вернулся я в Новокубанск. Естественно, жить негде. Внизу у Трофимовны остановился. И представляешь, в первую же ночь, только заснул, как вновь мне снится этот немец! Вновь он наводит на меня автомат, а изо рта у него, как у змеи яд, льется кровь! Я закричал во сне.

– Что с тобой?! – испугалась прибежавшая Трофимовна.

Я и сам думаю: «Господи, что это такое?» Вышел, погулял. Пришел – заснуть не могу. К утру только стал засыпать, и опять – та же картина. Одна ночь, вторая – то же самое. Ну, думаю, нет, здесь мне делать нечего.

Уехал. Думаю – куда податься? А в то время вторая Великая стройка начиналась – Сталинградская ГЭС. У меня уже был опыт работы электромонтажником, поэтому я устроился туда вольнонаемным. Хотя там тоже работали осужденные – враги народа, как их называли. К таким и я относился в свое время. Жил в общежитии, немец больше не снился.

Через какое-то время ко мне пришли из военкомата и сказали, что меня приглашают в Новокубанск.

– Зачем? – удивился я.

– Там узнаешь. Вот тебе проездные документы и справка, чтобы тебя с работы отпустили.

Я решил, что поездка формальная, но отказаться было нельзя.

Я поехал. Приехал в военкомат, там меня встретили как героя. На общем собрании мне тогда вручили Орден Отечественной Войны, присвоенный деду, и мне тоже Орден…

Мне тяжело было принимать награду, ведь я тогда совсем маленький был. Все, что было сделано, – это заслуга моего деда… Но где-то сочли нужным и меня наградить за то, что мы спасли поселок. Много говорили – и военные, и гражданские, и райкомовские, что мы совершили подвиг, который спас много жизней. Все мирное население погибло, если бы начали взрывать те склады, ведь почти все они находились в центре поселка. А сохранив поселок, мы сохранили и склады с оружием, чем помогли нашей армии. Много хороших слов было сказано…

В ту ночь мне вновь приснился немец.

Я переступил через себя и сказал ему: «Уходи! Все уже давно прошло». А он мне отвечает: «Зачем ты меня в выгребной яме бросил?» Ты представляешь такой ужас? У него льется изо рта кровь, а он спрашивает, зачем в выгребную яму его сунули. Я проснулся в холодном поту от этих слов, до утра не мог заснуть. На следующую ночь то же самое. Я опять уехал.