Монахиня Евфимия - «Возвращение чудотворной» и другие рассказы

Тем не менее, ни в одной из книг все-таки не приводилось достоверных свидетельств о сожжении чудотворной иконы. Как, впрочем, не упоминалось и о том, что она уцелела. Однако почему?

И тут Бориса Семеновича осенило. В самом деле, стоит ли доискиваться, отчего историки и краеведы не знают правды о судьбе Владимирской иконы? Как говорится, это их проблемы. Зато он, Борис Семенович Жохов, ее знает. Епископ Леонид не мог ошибаться – чудотворная уцелела и наверняка находится в одном из городских храмов. Вот только похоже, что об этом почему-то неизвестно никому, кроме него.

Вид на монастырь. 1880-е гг. Худ. Гавриил Кондратенко

И если он ее найдет… Сколько же он сможет выручить не просто за древний, но еще и за ЧУДОТВОРНЫЙ образ! Раздумья об этом незаметно сменились мечтами… и Жох опомнился лишь тогда, когда на ум ему вдруг пришла старая сказка о воре, который, забравшись в чужой огород за огурцами, размечтался, как на выручку от краденых огурцов купит он курочку, на курочку – свинушку, а на нее – коровку… а потом и именьице… И велит устроить в нем огород и посадить там огурцы, а сам усядется сторожить, чтобы какой-нибудь вор на них не позарился. А, как завидит воришку, закричит своим верным сторожам: «Эй, держите вора!» И завопил незадачливый вор во всю глотку: «эй, держите вора!» Тут-то его и поймали…

…Борис Семенович знал, что перед войной в городе имелся всего лишь один действующий храм: Спасо-Преображенская кладбищенская церковь. После разрушения в тридцатые годы Михайло-Архангельского собора она стала кафедральным храмом Н-ска. И осталась таковым до сих пор. Именно в Спасо-Преоображенском соборе и служил епископ Леонид. Поэтому логично было предположить, что чудотворная икона находится именно там.

К сожалению, Борис Степанович, будучи убежденным атеистом, не принял в расчет одного обстоятельства. А именно того, что человек предполагает, а Бог располагает.

Приехав в Спасо-Преображенский собор, Жохов опытным глазом антиквара осмотрел все тамошние иконы. Прежде всего Богородичные. Надо сказать, что в соборе их было немало: большой старинный образ Богоматери всех скорбящих Радости, несколько Казанских икон различного размера, причем одна из них – даже в серебряном окладе, Скоропослушница начала ХХ в., в свое время явно находившаяся в иконостасе какого-то храма, а также редкий образ Божией Матери «Избавительницы» афонского письма. Однако Жохов не нашел в соборе ни одной Владимирской иконы. На всякий случай он подошел к свечнице и сказал, что хотел бы поставить свечку Владимирской Божией Матери. И с изумлением услышал, что такой иконы в соборе нет. В таком случае, где же она могла находиться?

Тут Борис Семенович вспомнил, что на другом конце города есть еще один храм, который в послереволюционные годы счастливо избежал печальной участи большинства Н-ских церквей. И в то время, как «воинствующие безбожники» закрывали и разрушали городские храмы, в нем невозбранно совершались Богослужения. Тем не менее большинство православных горожан обходило Свято-Лазаревскую церковь стороной. Потому что она была обновленческой. А ее настоятель, отец Григорий Талалаев, гордо титуловался «епископом Н-ским». Собственно, сей иерей подался в обновленцы именно для того, чтобы украсить свою гордую главу блестящей епископской митрой. Об этом Жохову некогда рассказывал все тот же Ефимовский, хорошо знавший пресловутого «епископа Григория». Ведь именно он в свое время донес на его деда-протоиерея, как ранее – и на умершего в тюрьме во время следствия Н-ского епископа Агафодора. Впрочем, это была лишь малая часть из бесславных и лютых деяний честолюбивого обновленца, который в 1937 г. принял смерть от рук своих хозяев, то ли чем-то не угодив им, то ли просто перестав быть им нужным…

Свято-Лазаревская церковь была куда меньше, чем Преображенский собор. Зато ее внутреннее убранство выглядело намного богаче. Стены храма едва ли не под самый потолок были сплошь увешаны образами разных размеров в блестящих посеребренных и даже серебряных окладах. А те иконы, которым не хватило места на стенах, размещались в оконных проемах и на подоконниках. Большинство из них было старинными и весьма ценными. Увы, Жохову, подобно басенной лисе, забравшейся в виноградник, приходилось лишь созерцать это великолепие: Свято-Лазаревскую церковь уже не раз грабили. Однако воров неизменно ловили и отправляли за решетку, а иконы возвращались в храм. Борис Семенович хорошо знал и эти истории, и кое-кого из незадачливых похитителей… И потому не собирался повторять чужие ошибки и понапрасну рисковать собственной свободой. Опять же: все эти образа не шли ни в какое сравнение с той иконой, которую он разыскивал. Ведь, что таить, человек всегда гоняется за пресловутым «журавлем в небе», не довольствуясь «синицей в руках»…

Было очевидно, что такое обилие икон в Свято-Лазаревском храме не является случайностью. Они попадали сюда после закрытия и разрушения городских церквей. Ведь, поскольку Свято-Лазаревский храм был обновленческим, в нем они находились в относительной безопасности. Вполне возможно, что, если чудотворная Владимирская икона каким-то образом избежала сожжения, она тоже попала сюда.

И все же, к изумлению Жохова, ее не оказалось даже в Свято-Лазаревском храме. Вернее, там имелось несколько Владимирских икон разного размера и вида. Но все это были совсем другие образа, написанные, самое позднее, в конце Х1Х века. Лишь теперь до Жоха дошло, что не случайно чудотворная Владимирская икона считается безвозвратно утраченной. Она и впрямь куда-то исчезла. И не все ли равно, когда это произошло – в 1921 году или четверть века спустя! Хотя странно, что никто не заметил исчезновения чудотворной иконы, которую еще недавно на виду у множества горожан носили в крестном ходе… Будь она украдена, это бы непременно стало известно. Да и вряд ли кому-то удалось бы незаметно унести из храма почитаемый чудотворный образ! А пожаров в городских храмов не случалось с дореволюционных времен…

Выходит, икона все-таки цела. Вот только где же она может находиться?

В течение ближайших дней Жохов объехал все городские церкви. Увы, впустую. Большинство из храмов, которые он удостоил своим визитом, были открыты в недавние времена. А потому их украшали софринские иконы, по большей части – печатные. Конечно, попадались и отдельные дореволюционные образа, судя по всему, пожертвованные старыми прихожанами. Но они не интересовали Бориса Семеновича – в его лавке перебывало немало подобных икон.