Монахиня Евфимия - «Возвращение чудотворной» и другие рассказы

По дороге домой Михаил спросил Ольгу, понравилось ли ей в соборе. Разумеется, она сказала ему правду. Вернее, лишь ту ее частицу, которой она сочла возможным поделиться с мужем. Зачем посвящать его в свои планы? Еще, чего доброго, заартачится. Гораздо разумнее осуществить их исподволь, зато наверняка. Да, ей понравилось в храме. И она хочет побывать там еще раз. Мало того – креститься. Причем как можно скорее. А потом – и венчаться с Михаилом.

Эти слова привели ее мужа в восторг. Как же он рад, что теперь они будут не только супругами, но и единоверцами! Не иначе, как Господь внушил ей желание креститься, как в свое время – святой княгине Ольге, чье имя она носит!

Он радовался этому, как ребенок. Что до Ольги, то она всего лишь приступила к осуществлению плана, задуманного ею в то самое время, когда она стояла на той, судьбоносной для нее, Литургии.

Разумеется, первым делом она крестилась. Ведь это открывало ей путь в Церковь. Между прочим, Михаил позаботился о том, чтобы обставить ее крещение самым торжественным образом. Ее, жену соборного иподьякона, крестили не так, как прочих людей, скопом, собрав в притворе толпу народа разного пола и возраста: от истошно орущих младенцев до втихомолку ворчащих взрослых. Нет, ее крестили отдельно, в комнате наверху, где обычно происходили спевки церковного хора. Мало того, Михаил купил ей для этой цели специальную рубашку, а также маленький золотой крестик. И Таинство Крещения над Ольгой совершил сам настоятель собора, протоиерей Тихон, бездетный старик-вдовец, по-отечески, или скорее, по-дедовски благоволивший к молодому иподьякону, которого он называл не иначе, как Мишенькой. Так Ольга стала православной.

С тех пор она каждый выходной посещала собор. И даже прочла кое-какие из мужниных церковных книжек. Ведь если вера – дело выгодное, то отчего бы не уверовать? Постепенно она стала в храме своей, перезнакомившись со всеми матушками-попадьями и матушками-дьяконицами, с певчими, свечницами и даже с некоторыми из прихожанок. Общение с ними подтвердило ее догадку: к ней, жене иподьякона, относятся, как к будущей матушке. Оставалось лишь желать, чтобы это произошло поскорее. Что ж, Ольга всегда умела добиваться своего. Не проходило и дня, чтобы она не напоминала Михаилу: он должен подать епископу прошение о своем рукоположении в священный сан. Почему он медлит сделать это? Чего он ждет? Он что, хуже других? Или он намерен весь век проходить в служках? В то время, как другие, более практичные люди, поступают гораздо умнее и не упускают представившегося шанса… Капля камень долбит – в конце концов Михаил не выдержал, махнул рукой, написал требуемое прошение и снес его в епархиальное управление. На все воля Божия – лишь бы только жена оставила его в покое.

Новодевичий монастырь. Башни. 1926 г. Худ. Аполлинарий Васнецов

Однако тогдашний епископ Михайловский Паисий, будучи человеком старой закваски, вдобавок, духовно многоопытным архипастырем, придерживался мнения святого Апостола Павла о том, что иерей «…не должен быть из новообращенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом» (1 Тим. 3,6). А Михаил крестился всего лишь полтора года тому назад… Поэтому мудрый Владыка положил его прошение под сукно, решив на некое время отложить рассмотрение оного. А там и вовсе забыл о нем.

Неизвестно, сколько еще пришлось бы Михаилу ходить в иподьяконах, а Ольге – донимать его требованиями напомнить епископу о поданном прошении. Но тут в дело вмешалось то ли Провидение, то ли просто случай. Владыка Паисий, возглавлявший Михайловскую кафедру вот уже одиннадцатый год, был перемещен с повышением в одну из южных епархий. А на смену ему в Михайловск приехал молодой, только что хиротонисанный епископ Максим, в недавнем прошлом – отец-эконом одной из известных и крупных мужских обителей.

Будучи человеком деловым, Владыка Максим сразу же по прибытии в свою епархию заявил, что намерен в самом скором времени возродить в ней Православие. И принялся за это благое дело самым энергичным образом. Первым делом он отправил за штат престарелого соборного настоятеля, протоиерея Тихона, который имел неосторожность в кругу своих посетовать: «зачем он в город наш приехал, зачем нарушил наш покой?», заменив его приехавшим вместе с ним иеромонахом Антонием. После этого Владыка Максим объехал вверенную ему епархию, ознакомившись с состоянием и жизнью всех тамошних приходов, и нашел их неудовлетворительными. За исключением лишь одного отдаленного прихода в захолустном городке Н-ске, где имелся даже не храм, а молитвенный дом, перестроенный из обычного одноэтажного деревянного дома и освященный в честь Праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Тамошний настоятель, игумен Гермоген, к приезду высокого гостя успел обить его новой вагонкой и выкрасить в радующий глаз светло-зеленый цвет. В придачу же – разбить у входа несколько клумб и посадить там бархатцы, которые, по слухам, очень любил новый Владыка, а между клумбами поставить удобные скамеечки с резными спинками. В итоге церковный дворик приобрел очень нарядный вид, а предприимчивый священноинок удостоился архипастырской похвалы.

– Добре, пастырю благий и верный, вмале был еси верен, над многими тя поставлю, – пообещал довольный Владыка, покидая приход отца Гермогена. И действительно, в ту же неделю вызвал отца игумена в Михайловск и поставил настоятелем только что возвращенного Церкви пригородного Успенского монастыря, тем самым положив начало возрождению иноческой жизни во вверенной ему епархии.

Однако вскоре после этого в областной газете «Северная Звезда», а именно в недавно появившемся в ней разделе «Клир и мир», была опубликована статья под заглавием «Зарастает дорога к храму». В ней некий С. А. Громов горько сетовал на произвол церковников в лице епископа Максима, который лишил верующих города Н-ска их любимого отца Гермогена, сослав его в Успенский монастырь. И вот теперь дорога к местному храму обречена зарасти травой забвения, поскольку архиерей явно не собирается внять гласу безутешных прихожан, и вернуть им пастыря.

Ознакомившись с этой заметкой, Владыка Максим погрузился в раздумья. В самом деле, переводя отца Гермогена в Михайловск, он забыл назначить ему преемника. Чем не преминули воспользоваться враги Церкви в лице С. А. Громова, истолковав благое деяние епископа с точностью до наоборот. Требовалось срочно раз и навсегда заградить бездверные уста подобных борзописцев. Разумеется, не возвратив отца Гермогена в Н-ск, а прислав на его место нового батюшку. Вот только – где его взять?