Ангелина Прудникова - Твёрдость по Бринеллю

Встретиться с Наташей перед отплытием договорились прямо в яхт-клубе. Туда Вера с Володей и направились.

Яхта показалась девушкам хоть и не очень большим, но великолепным, ослепительно-белым в лучах садящегося солнца суденышком. Был вечер пятницы. Решено было отправиться в путь глядя на ночь — переночевать на приколе в устье реки, а с восходом отправиться в плавание по морю. Путь предстоял недальний — вдоль побережья моря до деревни Сюзьмы, это часа четыре пути на катере с мотором. И все-таки…

Яхта представляла из себя пластиковую посудину типа "Ассоль" с каютой и спальными местами, что девушкам понравилось, а главное — она имела парус, уложенный до поры на гике, и мачту, что возвышалась над судном. И девчата тут же возомнили себя мореплавателями.

Капитан молча радостно улыбался девушкам. Он был небольшого роста, коренаст, волосы буйно вились на его голове, голубые глаза мерцали на загорелом лице, кожа которого собиралась в мелкие морщинки при каждой улыбке. В импозантности рядом со своим матросом он, конечно, проигрывал. Звали его Ваня. Проверив, все ли на своих местах, капитан без проволочек отдал команду к отплытию и… завел подвесной мотор.

— А парус? — разочарованно взвыли девушки.

— Парус потом поставим. В устье выйдем на моторе — вода пошла на убыль, а корытки слишком петляют. Так удобнее. — Ваня сел за руль и вперился вперед.

Солнце шло к закату, когда они бросили якорь недалеко от берега реки. До выхода в залив оставалось совсем недалеко.

Распаковавшись, они стали готовить нехитрый ужин — тушенка, огурчики, помидорчики. Из фляжки каждому налили по чарочке — за почин путешествия. Потом Володя взялся за гитару, заперебирал струны, что-то замурлыкал… Вера залюбовалась своим парнем: какой он мужественный, и все умеет… Они спели несколько песен, которые так удивительно звучали над притихшей рекой. Белая ночь притушила, сгустила краски, солнце уже нырнуло в невидимое море где-то там, за кустами… Комары загнали девушек в каюту. Стали укладываться спать: девушки в своих спальниках на боковых лежанках, Володя на паелах между ними. Больше места в каюте не было. Ване пришлось, закутавшись наглухо, улечься снаружи. Полудремля-полубодрствуя, они прокантовались так до утра.

Утром сморщенная, не согнавшая еще полусон Вера вылезла на воздух. Река серебрилась от тумана, солнце стояло в небе, как будто и не заходило, но еще не грело.

— Отплываем! — ясно улыбнулся ей капитан — как будто и не ежился на сырой от росы скамейке, отбиваясь всю ночь от наседавших комаров.

Заспанный Володя тоже вылез наружу.

— Девочки, отвернитесь!

В воду гулко ударила пенистая струйка.

Девочки выбрались на нос яхты:

— А теперь — мальчики!

Справить нужду бесшумно тоже не удалось…

— Ну ладно, пора трогать, пока корытки не обмелели! — и Ваня снова уселся за руль. Застучал мотор, и яхта тронулась к выходу в губу.

Когда выбрались на простор, мужчины заглушили мотор, поставили паруса, и яхта нехотя поползла, на довольно удаленном расстоянии от берега, мимо городского пляжа, где Вера не раз загорала и, глядя вдаль, мечтала о морском просторе. Сейчас она могла с гордостью наблюдать берег и городские кварталы со стороны, — с недосягаемой для нее, до недавних пор, стороны. Панорама города постепенно разворачивалась перед ними и, хоть была далеко, скоро Вера узнала знакомый квартал и замахала рукой.

Наташа тем временем занялась кухней: решила приготовить к завтраку овощной салат. Вера всегда завидовала мастерству подруги в любых ситуациях быть хозяйкой, ее умению запросто приготовить пищу и взять заботы о компании на себя. Она так не умела — стеснялась, особенно мужиков: а вдруг что-то не так сделает — высмеют еще. Поэтому бралась за такие дела, только если очень просили или приказывали. Вот и сейчас она помогала Наташе строгать овощи, колбасу и хлеб, заранее зная, что ни на что большее она не способна. Из каюты на воздух извлекли газовую плитку, на нее поставили чайник.

Панорама города постепенно удалялась, оставалась позади, вдалеке потянулся дикий берег, там кое-где еще заметны были остатки больших и богатых когда-то поморских деревень.

Яхта двигалась неохотно. Они телепались в открытом море, но паруса не надувались ветром — был почти полный штиль, хотя море мелко волновалось и путешественников донимала бортовая качка. Солнце уже поднялось высоко, припекало вовсю, а ветра все не было… Ваня досадовал, но мотор не заводил — ведь они шли под парусом, и яхта, хоть и кое-как, но все-таки продвигалась вперед, а спешить им было просто некуда. Впереди было два выходных дня, к тому же в воскресенье — последнее воскресенье июля — ожидался праздник, День Военно-Морского флота; в их морском городе, к флоту причастном, он всегда отмечался широко, с участием моряков Беломорской военно-морской базы.

Вода шлепала в борта яхты — казалось, со всех сторон одновременно. Эти частые пулеметные шлепки действовали на нервы яхтсменов не меньше, чем незаметная для глаза болтанка. Огромная миска такого привлекательного салата осталась почти нетронутой: на пищу смотреть уже не хотелось. Лишь жизнерадостный и обстоятельный Ваня, да Вера, попотчевались завтраком. Наташу, как она и боялась, болтанка скрутила быстро: она предпочла лечь, накрыв лицо соломенной шляпой от солнца. То же вскоре проделал и Володя, спрятав лицо под капюшоном куртки. На Ваню убалтывание, казалось, совсем не действовало, а Веру слегка стало подташнивать лишь после того, как они уже часов семь проболтались в заливе. Яхта медленно, черепашьим шагом, двигалась вдалеке от берега с двумя "трупами" по бортам…

Берег тем временем становился все круче и стал высоким и обрывистым. Красная глина сыпалась с него в море.

— А что там? — показала рукой Вера на антенны и какие-то сооружения на берегу.

— Там ракетчики стоят, туда подплывать близко нельзя. Не дай Бог, выбросит или прибьет к берегу. Неприятностей не оберешься. К ним в лапы лучше не попадать, уж я знаю, — пояснил Ваня.

— Откуда?

— Там рядом есть деревня. Большая. Ненокса. Я там родился, — смущенно признался капитан Вере.

— Это Ненокса? — обрадовалась Вера. В Неноксе, старинном и довольно известном в истории России поморском селе, она ни разу не была — туда так просто не пускали, хотя читала и слышала о ней немало.

— А я тоже в поморском селе родилась, в Конецдворье. — Ваня кивнул головой, что знает такое. — Это недалеко отсюда, только в другую сторону, на восток. Мама у меня оттуда. Вот нечаянно меня там и родила, когда на свадьбу к старшему брату поехала. Дед у меня был помором, всю жизнь рыбу ловил, на Печору даже на веслах они отсюда ходили. И сыновья его поморами стали, один был тралмейстером, а другой — капитаном судна.