Ангелина Прудникова - Твёрдость по Бринеллю

Наутро семинаристы продолжили обсуждение творчества друг друга. Полина принимала активное участие, хотя никак не могла скрыть своего кислого настроения. К трем часам дня писатели собрались в зале, чтобы объявить результаты работы прошедших семинаров. Полина знала: здесь, на всероссийском совещании, разговор короток, здесь и в Союз писателей могут принять сразу, если сочтут нужным. Или не принять…

Из всех, приехавших в Москву, писателями в те дни были названы лишь тринадцать человек. И Полина — в том числе… Чуть сердце не разорвалось, когда руководитель ее семинара очень доброжелательно объявил, что из прозаиков Полина более других созрела как писатель. Зря, значит, она мучилась, думала, что только покритикуют рассказы и забудут про нее. Пришлась, пришлась она все-таки здесь ко двору! Не зря жизнь на сочинительство — всю личную — истратила… И даже молодому Барбецу, невзирая на фамилию, писатели дали свою рекомендацию.

Вечером, во всеобщем, повальном застолье, Полина светилась радостью. Ее поздравляли, она поздравляла… Вся Северная Россия была здесь. Скоро за столом Полины, где сидели поэтессы из Архангельска, Вологды, Ярославля, собрались все руководители их семинаров. Полине писатели по очереди шептали ободряющие и восхищенные слова, так же и ее соседкам, чокались и пили с ними за здоровье, за талант… Полина была всем благодарна и всех в этот вечер любила. В сорок лет, положив почти четверть жизни на сочинительство, она стала писателем! Конечно, в ее жизни это признание мало что изменит, но давняя мечта и, можно сказать, цель ее жизни нежданно-негаданно осуществились!

Утром их отвезли назад, в Москву, где они заполнили все необходимые анкеты и заявления. Полина провозилась дольше всех — она к этому не была готова — и, когда оглянулась, никого вокруг нее уже не было. Стоял только пьяный Барбарчук и как-то странно смотрел на нее.

— Сбежала от меня… — припомнил он их предпоследний вечер. — Рассказики слабенькие… Написаны никудышно… Зато человек хороший. — охарактеризовал он Полину и пошел, шатаясь, допивать.

"На себя посмотри!" — хотела крикнуть ему Полина, но тут же простила его и, расставшись с всклоченным писателем, кинулась на вокзал: билеты она заранее не заказала, а надо было обязательно сегодня уехать — знакомых, точнее, их адресов в Москве, у Полины с собой не было, ночевать ей было негде — только на вокзале, ведь маститые писатели, устав от молодежи, все давно разъехались по домам…

Билетов на поезд в кассе не оказалось. Никаких. Как будто вся Москва ехала в том же направлении и в тот же день, что и Полина. Она было пригорюнилась, а потом стала ждать отправления поезда на Ярославль. На нем должна была уехать двадцатилетняя девочка, с которой Полина три дня прожила в одном номере.

Вскоре она, действительно, увидела Лену, в обнимку… с красавцем Барбецом, который пришел ее проводить. Парочка смотрелась очень привлекательно: северянка и южанин, хотя они значительно различались по социальному положению и воспитанию — это Полина за три дня общения с ними успела понять. Но их объединяла молодость… Значит, не зря они вместе гуляли до утра по Переделкам.

— Лена! — окликнула счастливую девушку Полина. — Понимаешь, я осталась без билета, ночевать негде, нет ни одного адреса в Москве, ни одного телефона… — она тараторила, потому что поезд уже должен был отправляться. — Ты ничьих адресов, случайно, не записывала?

Лена так же торопливо (она уже опаздывала на посадку) нацарапала ей адрес новоиспеченной московской писательницы украинского происхождения — той, что так любила на семинаре всех писателей:

— Езжай к Светке, она приглашала в гости, она примет!

Барбец торжественно поклялся Лене, что доставит Полину до Светки, и побежал проводить ее на посадку. Полина осталась его дожидаться, не стала мешать молодежи. Теперь-то она не пропадет. Теперь, она чувствовала, начиналось ее новое приключение.

Барбец, посадив Лену, вернулся к Полине.

— Знаешь, что? — сказал он, взглянув на бумажку с адресом. — До Светки ехать очень далеко. Давай, я отведу тебя в общагу литинститута? Там переночуешь, место найдем.

С Барбецом Полина могла идти хоть на край света, и от него это не ускользнуло. Он был таким красивым парнем, что у Полины вдруг ноги начали подгибаться от слабости. Раньше она его почти не замечала — не до того было, она работала. А тут расслабилась…

Вскоре они приехали в общежитие. Барбец привел ее в одну из комнат, где царили запустение и страшный беспорядок: здесь не мыли и не прибирали никогда. Кровать была одна, на ней сидела, забравшись с ногами, красивая черноволосая девушка со страдальческим лицом; еще одна сидела у неприбранного стола.

— Ася, прими гостя, у тебя, я знаю, есть место, — попросил девушку Барбец.

— Пусть остается, — бесцветно ответила Ася.

Полина разделась и уселась на свободный стул.

— Ну, как твои дела? — спросила Барбеца Асина подруга.

— Приняли, — расцвел улыбкой Барбец, — поздравьте, перед вами стоит член Союза писателей России. Полину тоже приняли, в числе первых.

— Здорово! А вы откуда? — заинтересовалась подружка Полиной. — Давно пишете, что?

Полина ответила. Потом послала Барбеца за бутылкой вина и закуской — отметить знакомство. Барбец с готовностью отправился в магазин.

Полина сама была любознательной, и стала расспрашивать девушек, точнее, Асину подругу, а та — ее. Сама Ася сидела на кровати покачиваясь и как бы отсутствуя. Время от времени она морщилась и со страдальческой миной запускала руку в необъятные серые, застиранные штаны, которые были на ней. Кровать ее была в беспорядке, пол сто лет не метен, занавески на окне были такого цвета, что Полине захотелось прямо сейчас же содрать их и пойти постирать. "Странная она какая-то", — подумала Полина про Асю, которая все так же отсутствовала на своей кровати.

Вскоре пришел Барбец с закуской и вином. Все придвинулись к столу.

— Мне пить вообще-то нельзя, — ожила Ася.

"Не хочет, наверно, спиртное с наркотиком мешать", — подумала Полина.

Бутылку, не очень активно, вместе распили "за знакомство". Ася тоже в стороне не осталась, а под конец, когда Барбец и ее подруга исчезли, даже разохотилась.

— Ася, расскажи о себе, — попросила Полина — надо было как-то коротать время до сна. — как ты поступила в литературный институт, на каком отделении учишься, откуда сюда приехала?

В том, что она приехала откуда-то издалека, Полина не сомневалась. Думала, что с Волги, — видно, что татарочка, а оказалось — из Питера.

Начав рассказ о себе, Ася заговорила, а точнее, затараторила без всякого выражения, монотонно, глядя в стену прямо перед собой и изредка подозрительно кося на Полину черным глазом, как бы говоря: "Я рассказываю, что тебе еще от меня надо?" — и как бы оценивая производимое впечатление: