Кейт Петерсон - Явление

— Хочешь чаю? Или может горячего шоколада? У меня нет кофеварки. — Не дожидаясь ее ответа, я взяла две кружки, наполнила кастрюлю водой и стала кипятить. Она ничего не ответила. Обернувшись, я увидела, что она стоит в том месте, которое, по-видимому, когда-то было ее гостиной. Она стояла, осматривая квартиру, как девочка Элли, только что вышедшая из своего домика-фургона после урагана.

— Сделаю-ка я горячий шоколад, — сказала я, пытаясь вытащить ее из этого оцепенения. Она ошеломленно взглянула на меня, как будто уже забыла, где она находится.

— Да, конечно…,- наконец, произнесла она.

Пока кипела вода, я пытались поддержать непринужденную беседу, скорее с самой собой. Я задавала ей вопросы и время от времени она мне кивала. Наконец, я налила в чашки шоколад и стала энергично размешивать его, чтобы не допустить образования комочков.

— Жалко, что у меня нет маленьких пастилок. Они такие вкусные, — произнесла я, неловко улыбаясь и протягивая ей чашку. Чашка была куплена на каком-то курорте в Редву Форест. На ней был изображен Пол Баньян и его бык. Жаль, что я не заметила этого сразу. Я бы лучше дала ей чашку с далматинцами. А то было так неловко. Моя мама выслала мне ее, потому что, когда я была маленькой девочкой, я обожала далматинцев. Я пыталась объяснить ей, что благодаря Диснею далматинцев любят сотни других детей, и что я уже давно вышла из этого возраста, но она так и продолжала мне слать кружки и открытки с черными пятнышками.

— Я думаю, тебе лучше сесть на мою кровать, если ты не против. Извини, я знаю, что это достаточно странно, но у меня пока нет стульев. Я посмотрела вокруг: на пустые стены и на постеры, сползшие на пол, и пообещала себе, что сегодня вечером повешу их как следует. Но я знала, что этого не произойдет. Она подошла к моей кровати и села на уголок. Я подвинула коробку с книгами и уселась на нее. Хлебнув горячего шоколада, я с ужасом обнаружила во рту целую горсть пудры. Хотелось верить, что ее горячий шоколад я размешала лучше.

— Так ты жила здесь раньше? — спокойно задала я вопрос. В тайне надеясь, что за этим не последует очередная порция истерики. Кажется, наконец, она успокоилась.

— Да

— Одна жила? — спросила я и крепко сжала горячую кружку, уже зная ответ на этот вопрос. Должно быть, она была одной из тех бывших жильцов, про которых рассказывал мне арендодатель. Может они, в самом деле, нехорошо расстались. Может быть, ее бывший по-прежнему искал и преследовал ее. Я подумала, о том мужчине, который следил за мной меня. Но мне он казался абсолютно безобидным. Он был таким замерзшим, печальным и одиноким.

— Нет, — ответила она и выдохнула внутрь дымящейся кружки. А я все ждала и надеялась, что она расскажет мне свою историю и что, вопрос, который я задала, не покажется ей дурацким, и что она сейчас не расплачется.

— Я жила со своим женихом, Эриком. Он был музыкантом, — Она попыталась улыбнуться — У нас здесь по всем стенам висели полотенца и коврики, — показала она на маленькие дырочки, которые я раньше не замечала, — а его друзья приходили и репетировали здесь.

— Репетиции музыкальной группы проходили прямо здесь? С ума сойти! — Теперь она улыбнулась шире. Я уверена, что она уже мысленно перенеслась в то время, и представила четверых-пятерых парней с гитарами, тиснившихся у кровати, где она сидела и слушала, может быть ударника, чей стул был втиснут в ванную комнату. Она замолчала и посмотрела на дно кружки. Мы посидели в тишине, а потом я перевела взгляд на окно. Там снова был он.

Эми заметила, как я резко бросила взгляд на окно и тоже туда посмотрела, но ничего не увидела. Она не могла его видеть. Он подошел ближе к окну. Сложив руки вокруг лица и приложив ладони к стеклу, он всматривался внутрь квартиры. А потом сделался еще более печальным. Щеки его впали, а лоб сморщился как у старика. Казалось, его всего трясло. Он приложим ладони к окну, и увидела, то в том месте, где кончили его пальцев касались стекла, образовывалось что-то вроде инея. В тот момент до меня дошло то, что я не решилась бы озвучить. Одно из двух: либо у меня в мозгу растет опухоль, из-за чего я вижу этого человека, которого не видит она, или этот парень — приведение, ее приведение, приведение ее жениха.

— Эми, что с ним случилось? Что случилось с Эриком? — в глубине души я надеялась, что она переспросит меня, "В смысле? Он на работе". Но тогда это бы означало, что у меня опухоль мозга опухоль, а мне опухоль была не по карману. У меня не было медицинской страховки.

Но она так не сказала. Она посмотрела на меня, как если бы ей было все равно, откуда я узнала об этом, или что я вообще знаю об этом. Как будто меня вообще там не было. Она уставилась в одну точку, и ее мысли уплыли куда-то далеко. В этот раз это были совсем не радостные воспоминания.

— Он совершил самоубийство. Прямо здесь, — и она показала прямо на тесную ванную, на желтую плитку. Я представила мужчину в окне, который стоял и смотрел на себя с пистолетом во рту в зеркало, висящее над раковиной. И стала думать, как бы потактичнее спросить об этом, если вообще такого рода вопросы могут считаться тактичными. И что нужно спросить сначала — почему или как? Вопрос "как" показался мне менее замысловатым, и я задала его ей.

— Таблетками. Он выгреб и выпил все, что было в шкафчике. Я обнаружила его на полу всего скорченного, — она замолчала и сильно зажмурилась. Наверно снова перед ней предстала эта картина. Снова она видела его… Я посмотрел в окно. Он тоже сильно зажмурился.

— Как он выглядел, — попыталась я сменить тему. Когда она описывал его, я смотрела в окно.

— Он был…, - она замолчала — тихим таким. Я никогда не знала, что у него творится в голове. Он мне никогда не рассказывал. Он потерял работу, и его выгнали из группы. Сказали, что им не зачем три гитариста. Сказали, что они глупо смотрятся на сцене в таком составе. Да и моим родителям он никогда не нравился. Они не хотели, чтобы мы поженились. По их словам, он был похож на бродягу из приюта для бездомных. Но ему нравилась его борода. И мне тоже…, -продолжила она и перевела взгляд на свою обувь, грязь с которых образовала лужицу на полу.

— Ты извини меня. Я не знаю, почему я продолжаю приходить сюда. Я чувствую себя ближе к нему здесь. У меня так и не было возможности попрощаться с ним, — она вздохнула и обвела глазами голые стены. Теперь я была уверена, что человек в окне был мертв. И этим человеком был Эрик. И что приходил он сюда из-за нее. И эта мысль не показалась мне такой сумасшедшей.

— Я думаю, он тоже сюда наведывается, — проговорила я, мысленно готовясь к тому, что она может потерять контроль над собой. Но этого не произошло. Она посмотрела на меня, сощурилась, как будто пыталась разглядеть надпись, сделанную мелким шрифтом у меня на лбу.