Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

Что такое пиастры в экспедиции знали только археологи. Они бросились первыми обратно к кургану и стали ползти по его насыпи наверх, примерно так же, как ватага смелых солдат на стены крепости.

Могилокопателям больше было знакомо слово демократия, поэтому они несколько медлили, но видя, что и одноногий пират заспешил к кургану, присоединились к нему, больше из вежливости, чем из любопытства.

Просто, всё как всегда просто, могилокопатели признали в пирате начальника и главного демократа на этом острове.

Попугай сидел на дне кратера, на огромной груде разного барахла, был несомненно доволен и орал во всё горло:

«Пятнадцать человек на сундук мертвеца,

Йо–хо–хо, и бутылка рому!

Пей, и дьявол тебя доведёт до конца,

Йо–хо–хо, и бутылка рому!» [4]

Орал он на английском языке, поэтому приятную, щемящую тоску почувствовал только англичанин, который тут же проникся гордостью за своих великих предков. В его глазах мгновенно пронеслась картина, на которой пятнадцать здоровых и брошенных на острове матросов делят бутылку рома. Одержимый патриотизмом, забыв о достоинстве джентльмена, он первым бросился в жерло кратера, забыв даже о внешней безопасности, за которую отвечал.

Он перепугал птичку, которая тут же заорала: «Караул, грабят» на чисто русском языке и вылетела из кратера, усевшись пирату на плечо. Другие члены экспедиции, видя, как англичанин чем — то набивает карманы (яма, которую я именую кратером, была глубока, ибо труден путь к демократии), застыв от удивления, смотрели вниз, не решаясь прыгать в глубины, в недра Земли. Они точно помнили, что на дне кратера не было ничего, кроме пары здоровых зубов, выбитых арабом у еврея или наоборот, толком никто не помнил, банок из–под «пепси», которыми американец метил свою территорию, и бутылок из–под водки, которой русский согревал свою душу и ещё душу чукчи.

Все стояли и думали о миражах, галлюцинациях, поругивая туркмена, афганца, узбека, чеченца за их привязанность к «сильным» травкам. Помянули и индуса, никогда не выходящего из состояния нирваны.

Но по верёвочной лестнице на дно кратера к англичанину уже спускались еврей, испанец, американец, а турок уже мутузил армянина прямо на краю ямы, не давая приблизиться ему к лестнице. Турку помогал азербайджанец.

Наконец и до остальной части экспедиции стало доходить понимание того, что, возможно, они попали на «праздник жизни», на «свой» вокзал, к которому подошёл их поезд. Археологи и могилокопатели, давя друг друга, бросились вниз.

Внизу было всё.

Члены экспедиции решили, что это сам Бог вспомнил о них и до краёв наполнил вырытую ими яму богатствами. Чего там только не было, и валюта всех стран мира, и самые немыслимые товары, включая самые демократические — порновидео, учебники по террору и грабежам и даже детские учебники по основам безопасности жизнедеятельности.

Еврей, чувствуя, что его обделяют, уговорил араба срочно дать телефонограмму в правительство страны опыта о несметных сокровищах, найденных на острове, с напоминанием о причитающихся ему процентах от клада и о процентах на свою исконную родину, общую с арабом, так, на всякий случай. Ветвь–то одна, детишки разные получились. Хотя все сплошь патриоты.

Только Пират и русский оставались безучастными к этому дележу. Пират хоть и бросился сначала вместе со всеми, но потом остановился и тоскливо стал смотреть в морскую даль, далеко за горизонт. Казалось, что он охраняет членов экспедиции от непрошеных гостей, стоя в дозоре. Русского же просто удерживал запах рома, исходивший от Пирата.

Надо заметить, что единственный член экспедиции, с которым не было никаких проблем, был русский Иван. Он подчинялся начальнику — бессермянину, помогал и чукче, и бедуину, и аборигену, и американскому индейцу, и всем тем, кому не удалось стать островным начальством. Он привык помогать всем и всегда и потому Бог наделил его особой ролью «скрепы» других несмышлёных народов.

Иван один был уверен, что все всё найдут. И когда из котлована, названого кратером, раздался истошный крик: «Пиастры, Пиастры, Демократия, Демократия», он понял, что нашли. Раз нашли, куда спешить. А тут и собутыльник выплыл и теперь просыхал. Иван, правда, не видел никакого сосуда на ремне у Пирата. Но он видел уходящую на дно морское галеру и по прежнему своему, казачьему, опыту знал, что с тонущего судна обычно всплывают бочки с вином, а не с порохом, семенами и ружьями, чем обычно писатели, завязывая свой сюжет, разочаровывают читателей. Книги ведь не только дети читают, иногда и взрослые интересуются, что в мире нового происходит. Он терпеливо ждал.

На Пирата он смотрел, как отец на сына, произнося в мыслях: «Сынок, поднеси». И тут море вытолкнуло из своих глубин бочонок рома. Иван не стал утруждать Пирата. Сам выкатил бочонок на берег, вышиб пробку и сказал Пирату: «Снимай свою треуголку». Пират ответил, что она ещё сырая, и ром будет иметь привкус морской воды, чего он, пират, не вынесет, так как только что её наглотался, пытаясь утонуть. Но он готов пить из Ваниного сапога. Кто бы возражал. Иван снял сапог и, налив полный сапог рома, протянул его Пирату, как гостю.

Пират выдохнул воздух вместе с остатками морской воды и, решив, что пора менять топливо в организме, молча выпил весь ром из сапога, чем порадовал русского, который сразу проникся к нему доверием.

Иван опять наполнил сапог и, произнеся тост: «Ну, за не тонущих», — и тоже выпил весь ром из сапога. Попугай начал беспокоиться. Сапог был большой, а бочонок маленький. Попка ухватил Пирата клювом за ухо и заорал: «Давай поцелуемся».

Пират дыхнул на него, и Попка упал, как ему показалось, на белый морской песок ногами кверху, с открытым клювом и счастьем, застывшим в остекленевших глазах. Пират был милосерден, он поднял попугая с камней и бережно, со словами: «Как ослаб за тысячи лет», уложил его в большой карман морского плаща.

Иван порозовел маленько, с Пирата перестала капать вода, и они в унисон произнесли: «Ну что, ещё по одному?». Тут их внимание привлёк рёв мотора. К острову на полном ходу приближался катер. На борту катера огромными буквами было написано: «Правительственный». Телефонограмма еврея дошла до правительства страны опыта.

Катер шёл на огромной скорости и, не сбавляя её, вылетел на берег до самого винта.

Мотор ревел, и винт ещё давал обороты, а ватага с этого катера уже прыгала в кратер, прямо на головы археологам и могилокопателям.

Появление членов Правительства не обрадовало членов островной экспедиции, тем более, что за всё время со дня отправки на этот остров членами экспедиции ни разу никто не поинтересовался и не прислал ни денег, ни вина, ни жратвы.