Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

— Будем считать, её сослали за особо тяжкие преступления в области хакерства, поставив на службу государству. Что касается «меня», то ваш Штирлиц мужик более чем заметный. Если бы так было на самом деле, Мюллер бы его «загрыз» просто из ревности, но ты почему–то, Иваныч, — фамильярно отвечал Бонд, — забыл сказать об этом вашим сценаристам.

— Наш фильм снимала женщина. Она снимала свою мечту, а не правду, — оправдывался Иван Иванович.

— Вот и наши сценаристы снимают мечту, — защищая своих, произнёс Бонд.

— Особенно по части павших в невидимой борьбе, в постели с тобой женщин, — комментировал фильм Иван Иванович, наблюдая, как Бонд пристегнул очередную красавицу к тросу, привязанному к вертолёту, и та уже едва дрыгая ногами от удушения, болталась между двумя здоровенными сучьями. Впрочем, вертолёт тоже упал.

— Они со мной не консультируются, — защитился Бонд.

— А насчёт синдиката и бесконечного вранья правительства? — поправил его Иван Иванович и продолжил, — Наши не врут, наши ничего толком не знают. Мы их подробно не консультируем, мы их охраняем, условия создаём для счастливой жизни, пока не мешают и ни во что не лезут. Так вот, чтобы они ни во что не лезли, и не надо повода им давать. Ишь ты, «Золотой глаз». И казаков наших вы тут зря упомянули. Они народ, конечно, тёмный, к частной собственности сильно привязанный, но с нужной стороны. Для них есть частная собственность — есть свобода, нет её — нет и свободы. Если собственность отбросим, остаются казаки, свобода и Бог. А вот за синдикат спасибо. Это образование действительно занятно и упомянуто вовремя. Но какова подача? Опять деньги.

— С вас пример берём, — прервал течение мысли Иван Ивановича Бонд и продолжал, — читал недавно вашу газету, ругающую религиозные секты. Главное, в чём их обвиняют — члены сект телевизор не смотрят и радио не слушают, значит неуправляемы. А по сути — это первый камень в сторону демократии.

В шкафу покачнулся Ванька Встанька, наполнив комнату звонким звучанием. «Странно, — подумал Иван Иванович, — Трамваев тут нет, хотя метро… Мелодия уж больно знакома…Демон — кратия. В голове у Иван Ивановича не осталось ни одной мысли.

— Джеймс, о чём мы говорили? — растерянно спросил Иван Иванович.

— Об управлении, синдикате и деньгах, — чётко и кратко, по–военному, доложил Бонд.

Опять дрогнул Ванька Встанька, но зазвучала другая мелодия. Были различимы даже слова: «Пиастры. Пиастры. Демократия. Демократия»

Странно, подумал Иван Иванович, всё это вроде уже было.

На самом же деле это монах отправил своего попугая с заданием напомнить Ивану о Новом годе. Но попугай так увлёкся беседой, что овладевая поочередно мозгом Бонда и Иван Ивановича, начал было говорить за них.

Пока не получил от Монаха взбучку и не переселился в Ваньку Встаньку. Но и там он начал звенеть на всю комнату. Что возьмёшь с попугая? Надо заметить, что у него ещё оставалась обида на диктатуру и своё место в ней в качестве УЕ, и он желал прояснить суть вопроса. Конечно, как умел. Он звенел, создавая шум и мешая разговору между Монахом и Иваном. Бонд высказал догадку, что в метро запустили тяжёлый грохочущий ремонтный поезд.

Иван Иванович стал говорить то, о чём никогда не думал: «Империя создала деньги, как инструмент, унифицирующий взаимоотношения между народами, входящими в неё. В империи много плюсов. Прежде всего, целостность управления, возможность претворения в жизнь глобальных идей. Но много и плохого. Прежде всего, в империи никто не может чувствовать себя в безопасности, особенно находясь во власти. Как ни странно, но именно с концентрации власти начинается её разрушение. Природа одними творит, на других отдыхает. Дети диктаторов часто оказываются добряками. Но диктатор успевает породить себе подобных в своём окружении. Пока к деньгам относились как к средству — империи стояли, как только деньги стали целью империи — рухнули. Там, где есть деньги как цель, там нет чувства.

Человечество бегает по кругу не потому, из века в век колошматя друг друга, вовсе не потому, что всего на всех не хватает. Просто длительное время сохраняются одни и те же чувства, сущности. Проще говоря, все привыкли к тому, что должны быть бедные, богатые, средние, злые и добрые. И никто ещё не задался целью открыть новое знание, новую сущность, объединяющую всех в одно творческое начало. Может быть, это 3,14, может быть голубь, может дельфин, надо только присмотреться. Люди культивируют учение Иисуса Христа о единобожии, но там было и другое….

Новый год Иван просмотрел, но есть же и другие праздники для отчёта.

Страна опыта отмечала довольно любопытный, хоть и не очень древний праздник — Первомай. Надо заметить, что страна опыта к этому празднику не имела никакого отношения вообще. И начало, и продолжение, и завершение он получил совсем в другой стране. В стране же опыта он прижился лишь как повод для дел более серьёзных, например, выпить, закусить. Была правда, ещё одна причина. В той далёкой стране, которая дала этому празднику жизнь, именно в мае народ полюбил выступать против своих начальников под их же руководством.

А в стране опыта все что касается «против начальства», принималось и поддерживалось с огромным удовольствием. «Почему?» — слышу резонный вопрос. Отвечаю. С некоторых пор Господь выбрал две эти диаметрально противоположных страны для своего Божьего опыта.

В одной стране на чиновничьи, начальственные и государственные должности по замыслу Божьему должны были назначаться люди умные, открою даже тайну своему читателю, очень умные. Эти люди написали конституцию для своего народа, которая не меняется веками, как и законы. Во как!!!

В другой стране всё должно было быть с точностью наоборот. Умных Господь отводил от этих должностей. В стране опыта чиновниками, начальниками и государственными служащими были сплошь люди глупые. Вся классическая литература страны опыта была построена на высмеивании управлявших ею людей. Конституции писали и в этой стране и даже устраивали в честь них выходные дни. Конституции писали часто — выходных было много.

Но для Господа нет ни глупых, ни умных, поэтому и для его опыта эта часть его созданий была совсем не интересна. Интересным было поведение народов, ведомых Его, Божьим, промыслом.

В далёкой стране, руководимой умными начальниками и чиновниками, общество сильно оглупело.

Умные начальники, чтобы не потерять своего «лица» и не затеряться среди дураков, вынуждены были периодически открывать шлюзы для эмиграции из страны опыта. В стране же опыта глупые начальники сделали общество развитым необыкновенно. Терять народам этой страны было абсолютно нечего, ибо Господь в их период жизни обделил их даже «лицом», поэтому шибко сильно грамотные бежали из этой страны сами. По некоторым независимым оценкам, количество сбежавших из страны опыта равнялось количеству оставшихся в ней. Сбежали бы все, кроме чиновников, но Бог не мог этого допустить для чистоты опыта.