Ирина Иванова - Наутилус (сборник рассказов)

«Точно реалити-шоу – эти заключенные, а где-то есть надзиратели», – пробежало в голове Сэма. Запах еды доводил его почти до обморока, голова закружилась, пришлось сесть на первое свободное место.

– Скажите, а как бы мне тоже поесть – я гость, – и он показал нашивку на рукаве.

– Да, вас нашли вчера у нашей границы. Вы откуда идете? Женщин встречали по дороге?

Вся столовая замерла, после этого вопроса. Сэм оглянулся, на него были устремлены все сорок глаз собравшихся в столовой.

– Иду из Кенуки, женщин не встречал. Последнюю даму видел месяц назад или около этого, и это моя начальница, которая мне подписывала отпуск. А-ахх, нет, последней-последней была продавщица в магазине, где я брал вискарь. Я есть хочу, меня мутит от запаха, дайте что-нибудь хотя бы попить.

Тут подошел человек с подносом, поставил его перед Сэмом. Там был обеденный комплект – салат, суп, что-то типа рагу и стакан чая. Двое товарищей, сидящих за столиком, поспешно забрали свои тарелки и пересели. На их места сели мужчины, очень похожие на предыдущих, но один с пятью цветными нашивками и синим кругом на рукаве, а второй с четырьмя нашивками и голубым кругом.

«Начальство», – подумал Сэм и начал медленно пить чай, не останавливаясь, выпил весь стакан. В столовой стояла гробовая тишина.

– Хорошо-то как. А вы здесь как выжили, что это за место такое? Телевидение или база какая-то?

– Мы там, где надо, и те, кто нужно. Выжили, потому что и не жили с вами, – отрапортовал товарищ с четырьмя полосками.

– Ну, ну, Генри, не кипятитесь. Человек имеет право задавать вопросы, любопытство свойственно людям. Мы же тоже хотим от него много узнать. Например, как вас зовут и как выжили вы? Кенуки милях в пятистах отсюда, там остались еще люди?

– Зовут Сэм, в Кенуки никого нет. Я шел, шел, и вот – вы, – проговорил Сэм, уплетая самый вкусный суп на свете. – Знаете, я выжил, потому что мир поганый и грязный, и в отпуске напиваюсь по самые зюзи, чтобы быть еще мерзопакостнее мира, а кода вылезаю из своего бункера, жутко пьяный и больной, отсыпаюсь дома, моюсь в душе, и знаете, мир становится как-то более приятен, на некоторое время хватает.

– Я ничего не понял. Вы пили в каком-то бункере, потом вылезли оттуда, и что?

– И ничего, дом есть, воды нет, соседей нет, ничего нет. Знаете, это как по волшебству – раз, и все исчезли. Я так иногда мечтал, когда все доставало. И вот получил, как говорится: будь внимателен к своим желаниям – они могут сбыться, – и он посмотрел на свои пустые тарелки.

– С вами трудно говорить, вы не говорите по делу.

– Нет, я как раз по делу, вы спросили – и что? Я вам и ответил – и ничего. Я не знаю, что произошло, куда все делись. Я походил по городу, собрал кое-какую еду и пошел в надежде найти кого-то, и вот нашел вас или вы меня. И это все. Кстати, вы не ответили на мои вопросы.

– Мы не знаем, на каком уровне компетенции для вас, Сэм, будет достаточно. Между нами пока нет консенсуса.

– Ну, в общих чертах опишите на том уровне, где есть консенсус.

Товарищ с пятью нашивками многозначительно оглянулся, серая масса начала поспешно удаляться из столовой, а четырехнашивочный принес еще комплект обеда.

Сэм выпил только чай.

– Мы тоже ничего не знаем, мы находимся в защищенной зоне. Сюда не проникает из зоны Х ничего. Здесь полная автономия. Нас готовили для экспедиции на Цетеру, где мы должны были организовать новую колонию людей. Здесь, где мы сейчас находимся, – это сам корабль, а в будущем станция, мы в ней живем, ее доделывают, а нас подготавливают. Вне станции есть научный блок, который также дезинфицирован, и оттуда приходили инженеры, врачи и прочие сотрудники. Некоторое время назад мы обнаружили, что дверь в научный блок заблокирована с той стороны. Мы можем здесь прожить и без этого блока, но внутреннее ощущение, что нас до конца не подготовили, росло. Мы здесь прожили девять месяцев и в конце концов решили вскрыть эту дверь. И там никого не нашли, но нашли лаборатории, записи, пульт управления колпаком и все, больше никого. Нас любезно не уничтожили, мы так можем прожить еще сто пятьдесят – двести лет. Дальше мы все изучили и знаем, почему нам было так тревожно, и на этом заканчивается моя компетенция, – Генри замолчал.

– Продолжай, – властным тоном проговорил пятинашивочник.

– У нас есть женщины, но они не могут рожать, им не успели изменить ДНК. Нам нужна одна НАСТОЯЩАЯ женщина.

Сэм чуть не подавился, он им про свои взаимоотношения с миром, а у них вона что…

– Вы хотите сказать, что вы не совсем люди? В смысле вы все клоны? Что значит не успели изменить ДНК?

– Я же говорил вам, что люди эмоциональны и не будут смотреть в проблему, а будут о ней разговаривать, – съязвил Генри.

– Да, мы все выращены из пробирки. До семи лет мы жили в обычных семьях с мамами и папами, потом нас собрали, привезли сюда и начали готовить к полету. Мы все считали, что рождены естественным путем, пока не прочитали записи ученых-медиков. Шок мы уже пережили. Мы хотим закончить миссию – организовать новое общество здесь или на Цетере. В нас заложена генетически программа размножения, и это давит, так как она не выполняется.

– Ну, раз вас вырастили, то вы тоже вырастите себе наследство.

– Не можем, технически в этих лабораториях не получится. Наши женщины способны рожать. Мы изучили записи планируемых «доделок», так сказать. Им должны были все сделать в течение этого года. Но все исчезли, работы остановлены. Наши люди знают, что делать, но нет НАСТОЯЩЕЙ женщины, хотя она сама по себе тоже мало чего даст, необходимо, чтобы она забеременела, ее организм начнет перестройку, и тогда мы сможем вычленить отрезок гена, который отвечает за изменения, и добавить нашим женщинам. Мы обошли в поисках людей по диаметру около семисот километров – никого нет.

– Ух, у меня тоже шок. Извините, я мужчина. Можно я пойду полежу, подумаю, – и Сэм решил сменить тему. – Кстати, первый раз вижу такой красивый космический корабль. Я вообще в таких местах первый раз. Мне кажется, что вся эта красота утяжеляет его, ведь легче все в пластике и технологично.

– Это тоже легкие материалы, конструкторы «Наутилуса» решили, что вместе с технологичностью мы должны перевезти часть нашей культуры, и сделали такой интерьер. У нас многое работает без электричества, сжатый воздух и пневмомашины, – видимо, это все, что говорящий хотел сказать, и он закончил разговор: – Хорошо, отдыхайте. Ужин в восемнадцать ноль-ноль. Вы можете гулять по кораблю, но не пытайтесь выйти отсюда – сгорите на границе. Будьте здоровы, – и он удалился.

– Спасибо за предупреждение.

Генри тоже встал, но немного замешкался, подождал, когда уйдет старший.

– Сэм, вас терпят здесь, потому что вы очень неожиданно появились на нашей границе. Вы гость, запомните это, и не лезьте в закрытые двери и не лапайте наших женщин.