Андрей Шаргородский - Спермотоксикоз (сборник)

– Видишь, а ты его бросать хотела. Человека надо понимать и помогать. Он нормальный мужик, живи с ним, главное, что он тебя любит. Видишь, как у Серёги всё перевернулось?

– Да, ну давай, пап, за здоровье!

Как только Света уехала, Иван Николаевич упал и потерял сознание.

«Скорая» приехала быстро. Его привели в чувство и дали снотворное. Таня позвонила Свете.

– Так, я, наверно, у вас заночую, хорошо?

– Хорошо, возвращайся.

Света смотрела на уснувшего отца и думала, что это всё. Но он неожиданно проснулся и спросил в бреду:

– Серёга ещё не приехал?

В этот момент зазвонил телефон.

– Дай, Таня, трубку, это мне, – он еле говорил. – Да, сынок, ты где?

Света с Татьяной переглянулись, понимая, что это бред.

– Конечно, жду, конечно, дождусь, постараюсь, – трубка упала из рук, и он опять потерял сознание.

Врачи молча переглянулись, когда зашли, и сообщили, что уже не надо ничего колоть, всё уже за пределами их возможностей.

Две женщины сидели и плакали, так как понимали, что, возможно, уже никогда его не увидят.

Прошёл час. Иван Николаевич опять очнулся, оглянулся, сам сел на край кровати и удивлённо, спокойно сказал:

– Девчонки, а почему вы ещё стол не накрыли? С минуты на минуту Сергей приедет, а мне даже с сыном и посидеть не дадите?

– Ой, Света, действительно, что это мы, совсем забыли. Давай помогай.

Они всё делали как он хотел, понимая, что в последние минуты спорить нельзя. Когда всё было готово, он сам налил всем, и в рюмку, где должен был быть Сергей. Он улыбнулся и приложил палец к губам:

– Слышите, такси подъехало. Иди, Света, открывай.

Света встала, подошла к двери и открыла. На пороге стоял Серёжа. От неожиданности она чуть не упала.

– Привет! – он бросился к отцу.

– Так это что, он действительно час назад звонил? – Таня тоже от неожиданности присела.

– Ну да, я из аэропорта позвонил и сказал, чтобы меня подождали к ужину, – он повернулся к отцу. – Ну, как ты?

– Ты знаешь, бывало и получше, но сейчас тоже неплохо.

– Что врачи говорят?

– Да всякую ерунду, садись, давай за встречу. Девчонки, вы что замерли?

Света отозвала Татьяну:

– Что это было?

– Не знаю, но мне казалось, что я схожу с ума.

– Я тоже. Смотри – вроде отошёл, я, наверно, поеду. Если будет плохо, звоните.

– Хорошо.

Света попрощалась и уехала. Татьяна пошла спать в соседнюю комнату.

– Пап, ты прости меня за всё. Я не знаю, как это получилось, но уже ничего не вернуть.

– Всё нормально, сынок. Я на тебя уже давно не держу зла, я ведь всё прекрасно понимаю и переосмыслил многое, но что толку, как ты говоришь, уже ничего не вернуть. Внучка у меня такая красавица. Недавно был у них в гостях, приглашали.

– Да? И как там они?

– А вот ты с утра возьмёшь мою машину, вернее, нашу машину – я тебя сразу в техпаспорт вписал, – поедешь и сам всё узнаешь. Только выбрось всё из головы. Только ты, она и дочка. И говори сердцем, не думай, не подбирай слова, просто скажи, что хочется, а там будет всё зависеть от того, поверит она тебе или нет. Потом приедешь, всё расскажешь, а сейчас спать, утром рано вставать.

Утром Иван Николаевич не захотел вставать, а скорее всего, не смог. Сказал, что у него больничный и он имеет полное право лежать целый день в постели. Когда Сергей уехал, он позвал Таню.

– Присядь. Мне кажется, теперь уже все звенья на месте.

Таня отрицательно покачала головой и заплакала:

– Нет, ты должен дождаться внука.

– Ну ты даёшь, Танюха. А потом правнуков, а потом ещё что-то придумаешь, нет. Не гневи бога, всё и так хорошо. Я хочу тебя попросить об одной вещи.

– Проси!

– Давай я поеду в больницу. Я не хочу, чтобы весь этот ужас происходил у тебя на глазах. А потом заберёшь меня в день похорон, возле подъезда полежу, чтобы как положено все простились, и на кладбище. Пожалуйста, пойми, так будет для всех лучше. Я с доктором договорился, а ты будешь приходить и кормить меня, так как я не смогу ту баланду есть. Выполни, ты ведь всегда меня слушала.

Таня по телефону всё рассказала Сергею, и они все вместе приехали к нему.

– Помирились? – спрашивал он их обоих.

– Да! – отвечала Катя.

– Если ещё раз такое произойдёт, ты ему, дочка, отрежь яйца, говорят, помогает.

И они уехали. А он спокойно, без мучений, той же ночью умер. Хоронили всей семьёй. На поминках Света рассказала Серёже и Кате, как они ездили к матери на могилку.

Таня на сорок дней отдала Серёже коробку, где были сложены его вещи.

Разбирал коробку он сам. Разбирал и думал: «Вот так проживёшь жизнь, закопают в землю, и только память близких и содержимое коробки будет иногда напоминать о том, что когда-то давно жил такой человек, но потом его не стало, и всё!»

Перебирая фотографии, вспоминал всё об их прошлой жизни. Всё хорошее, конечно, плохого не помнилось, да и кому оно нужно сейчас, это плохое. Пересмотрев альбомы, достал награды отца. Медаль «За освоение Севера», медаль «За трудовую доблесть» и орден «Знак почёта», которым он очень гордился. На дне коробки лежал конверт, в котором была небольшая фотография, на которой позировала полуголая Деми Мур. Он очень долго держал её в руках, рассматривал, пытаясь понять – зачем и почему она здесь? Но так и не понял. Сложил всё обратно в коробку и заснул, пытаясь хотя бы на время забыть всё то, что с ними всеми произошло.

Идея «уважения к месячным» уже давно довольно-таки популярна. Во многих странах ПМС рассматривается как болезненное состояние и даже иногда как смягчающее обстоятельство. Так и апеллируют – «состояние аффекта, вызванное ПМС». Мужчины негодуют: «Необходимо ввести аналогичные «мужские» защитные и оправдательные понятия.

Необходимо как можно скорей легализовать понятие «спермотоксикоз». Предлагается незамедлительно начать кампанию в прессе. Нанять авторитетных учёных. Расписать все ужасы спермотоксикоза. Объяснить человечеству, насколько он опасен, как он давит на психику, сводит человека с ума и т. д. Подключить лучших юристов, которые докажут: мужчина, который пережил воздержание более месяца (лучше недели), за себя не отвечает, при этом во всеуслышание напомнить про грех рукоблудия и про грех Она на. Необходимо объявить спермотоксикоз общенациональной проблемой. Продавать лекарства, не снижающие потенцию, но при этом смягчающие муки абстиненции. Поднять во весь рост проблему недостаточного количества кукол и резиновых вагин для бедных. И так далее.

Можно, конечно, не принимать всё это всерьёз, но… кого касалось – тот знает, что смешного в этом очень мало!

Трудно было предположить, что вечерняя электричка в пятницу встретит меня ароматом цветов, красивыми дамами с шикарными причёсками и неповторимыми запахами дорогих духов. Всё было ожидаемо: прямо с порога в нос ударил букет свежего перегара с примесями как дешёвого вина, заслуженно окрещённого в народе «бормотухой», так и более дорогих сортов палёной водки и самогона. Пикантность аромату добавляла примесь запахов человеческих тел после тяжёлого трудового дня. Как обычно, о том, чтобы присесть, мечтать не приходилось, и я встал возле двери, чтобы иногда прерывать наслаждение царившей атмосферой. Электричка останавливалась возле каждого столба, и это впервые меня радовало, так как поток свежего воздуха с перрона возвращал мне способность не терять связь с реальностью. Порция очередного глотка свежего воздуха вернула мне способность оперировать всеми чувствами обоняния и осязания. Мой телефон разрывался.