Прот. Савва Михалевич - От сокровищ моих

Собственноручно отец Пётр выкопал котлован под фундамент, залил его бетоном, заказанным на местном комбинате – операция, потребовавшая и блата, и терпения, и денег. Затем встал на очередь за кирпичом (без очереди – никуда!) на кирпичном заводе, которая подошла через полгода. При получении продукции кирпичного завода действовало идиотское правило: поддоны, на которые грузились кирпичи по 200 штук с помощью автокрана, надо было сразу вернуть на завод. Для этого приходилось разгружать 3000 кирпича по месту привозки вручную. Для такой злосчастной операции отцу Петру пришлось заручиться помощью четырёх друзей. Затем он нанял двух каменщиков, сложивших здание гаража и выкопавших небольшой погреб. Вобщем, вместе с отделкой строительство гаража растянулось на 1, 5 года и отец Пётр и спустя 20 лет вспоминал эту эпопею с трепетом. Ещё год к новопостроенным гаражам не было дорог, следовательно, воспользоваться ими не представлялось возможным, но наконец, всё завершилось. По соседству и в некотором отдалении появились другие гаражи, машин в целом стало больше, и гаражный кооператив на северо-западе превратился в громадный архипелаг, в котором ячеек-убежищ для транспорта было не менее трёх тысяч. И стояли они массивами-островами по 15–20 в блоке. Сразу выяснилось, что многие владельцы гаражей машин не имеют. Зачем им тогда понадобились гаражи? Под склады и погреба, к тому же, тогда редко у кого имелись дачи и гараж, расположенный в поросшем густым кустарником овраге, в какой-то мере её заменял. Некоторые ухитрялись отгрохать гаражи двухэтажные и даже с балконами. В последнем случае со второго этажа открывался живописный вид на окрестные поля и леса, можно было поставить диванчик, а то и телевизор и покемарить со стаканом в руке вдали от надоедливых жён и рутинных обязанностей. Многие использовали гаражи под мастерские. Плотничали, столярничали, варили электрической и газовой сваркой и, конечно же, без конца ремонтировали и регулировали автомобили (свои и чужие), но главное было не в этом. Гаражи стали для многих мужиков своего рода клубом по интересам. Здесь они собирались для совета по поводу очередного ремонта или реконструкции транспорта. При этом решение всегда находилось, поскольку многие владельцы гаражей были профессиональными шофёрами и механиками. В гаражах можно было без помех распить бутылочку с соседями за приятной беседой. Здесь же обсуждались местные, общегосударственные и мировые новости, разного рода слухи и сплетни, планировались выходы на охоту и рыбалку, узнавали, где и когда клюёт, а где пока ничего поймать не удаётся, появились ли в лесу грибы или же год неурожайный. Можно было «стрельнуть» у соседей сотню-другую на личные нужды, наконец просто отдохнуть от домашнего прессинга и спрятаться от сварливой подруги жизни. В ходу был термин «гаражная болезнь», симптомы которой заключались в запахе перегара изо рта и лёгком покачивании при ходьбе, но эти маленькие трудности преодолевались с помощью соседей и друзей, обычно доводивших «заболевшего» до дома. В противном случае, если хозяин пропадал надолго, покинутые супруги объединялись, ибо женщине в одиночестве в глухом кооперативе показаться неприлично, да и небезопасно, и совершали рейд в поисках «заработавшихся» супругов и, в случае успеха, уводили их домой, избегая прилюдных скандалов, отложив «разбор полётов» до возвращения под родимый кров. Этих рейдов мужики побаивались, даже многоопытный Митрич, престарелая супруга которого отличалась решительным характером, но с появлением относительно дешёвых мобильников контроль за мужьями облегчился и не раз случалось, что в разгаре приятной беседы, прерванной весёлой мелодией телефона, Митрич с изменившимся лицом рапортовал в трубку: «Сейчас, сейчас! Уже иду!»

В последние 20 лет каждое утро отца Петра Цветкова начиналось одинаково: он шёл в гараж. За это время он поменял несколько приходов. Они не были так удалены от дома, как первый, но всё-таки, добираться к ним удобнее было на машине. Поэтому день священника начинался с двухкилометровой прогулки до гаража и заканчивался таким же походом в обратном направлении. Если батюшка не шёл за машиной, значит, случилось что-то из ряда вон, например болезнь.

Автомашины он поменял раза три и теперь вместо «Москвича» в гараже стояла «пятнашка» – «Жигули». Независимо от того, служил ли он в этот день, отец Пётр вставал в 7 утра. Если была возможность, сначала завтракал, но перед служением литургии отправлялся в путь сразу. В гараж он всегда приходил в штатском. Когда его спрашивали, почему он не в рясе, священник отвечал: «А что, если в мотор придётся лезть? Я так и буду с длинными рукавами в масле ковыряться?» Кроме того, поскольку, как уже упоминалось, гаражи стояли в овраге, большую часть года на территории кооператива хлюпала непролазная грязь, и длиннополое одеяние священника приобретало неопрятный вид, а зимой оно мешало преодолевать сугробы.

Отец Пётр неспешным шагом шёл по безлюдным переулкам, где каждый камень был ему знаком, и минут через десять ходьбы вступал на территорию кооператива. Весной и летом в гаражах было чудесно. Цвели деревья и кусты, на пустырях желтели одуванчики. В зарослях черёмухи заливались соловьи, а с окрестных полей лились трели жаворонков и слышался бой перепелов. В самом дальнем углу кооператива, где находился гараж священника, иной раз попадались зайцы, а зимой чёткие, как по линейке, аккуратные лисьи следы пресекали местность во всех направлениях. Немногие ранние автолюбители спешили в гаражи в столь ранний час. Со временем, с появлением дорогих иномарок, редкий автолюбитель рисковал держать их в гаражах, поскольку в годы правления Ельцина по кооперативу прокатилась волна краж. Наладить охрану никак не удавалось, поскольку не менее половины гаражей пустовало, а их владельцы не желали раскошеливаться на сторожа. Зато в городе появилось сразу несколько охраняемых автостоянок и владельцы дорогих «Ауди», «Вольво» и «Мерседесов» (или, как их называли, «мурзиков») предпочитали оставлять своих «коней» на них.

В гаражах ставили лишь дешёвые отечественные машины. Соответственно возраст аборигенов гаражного архипелага снизился. Здесь не стало молодёжи, пользователями были мужички старше 40 лет и пенсионеры.

Отца Петра здесь знали все и называли «наш батюшка». Бывало, встретятся на пути, он и не помнит, кто это навстречу идёт, а ему кивают, здороваются. Иногда священнику приходилось задерживаться в гараже – то из-за какой-нибудь поломки или ремонта, то чтобы слазить в погреб за картошкой или банками с соленьями-вареньями, которые матушка по осени закручивала великое множество, то просто ради уборки помещения, поскольку гараж является одновременно и складом для всякого барахла, мешающего в квартире. Тогда частенько к нему подходили ближние и дальние соседи с каким-нибудь вопросом, нуждой или проблемой. Он неизменно выслушивал и по мере сил помогал словом или делом. В свою очередь, эти немногословные люди, в основном работяги, частенько помогали ему в ремонте и обслуживании техники, поскольку даже после двадцатилетнего стажа вождения отец Пётр оставался слабым механиком. Храмов в округе со временем появилось множество, но народ советской закалки неизменно полагал, что во всяком деле предпочтительнее знакомство, пресловутый блат, потому и подходили к «нашему батюшке» по поводу крестин, похорон, освящения дома и, конечно же, «освящения колесницы».