Джером Бар - Супермен (сборник)

Хэппи выложил деньги.

— Напрасно ты ударил мальчишку, — сказал он.

— Тебя не спрашивают, — огрызнулся Комар. — Не учи меня жить, а то и сам получишь. Ну, я пошел.

— Ступай на все четыре стороны, — отозвался Хэппи, но только тогда, когда Келли уже не мог его услышать.

Ранним утром на следующий день Комар сел на поезд в Милуоки. Билета у него не было, но никто этим не поинтересовался. Поезд был товарный, и кондуктор всю дорогу не выходил из служебного вагона.

Прошло полгода. Комар вышел из артистического подъезда спортивного клуба «Стар» и направился в бар Дьюэна, за два квартала от клуба. В кармане у него было двенадцать долларов — он уложил некоего Демона Демпси на шестом раунде предварительной схватки.

Это было первое профессиональное выступление Комара на поприще единственно достойного мужчины искусства. А двенадцать долларов были первым его заработком за много недель.

По дороге к Дьюэну ему нужно было пройти мимо бара Нимана. Он надвинул кепку на глаза и прибавил шагу. За стойкой у Нимана стоял простоватый бармен, который целые десять дней поил его в долг и позволял опустошать блюда с закуской, поверив ему на слово, что он расплатится, как только получит за «предварительную».

Комар вошел к Дьюэну и разбудил дремавшего бармена, постучав серебряным долларом о стойку.

— Налейте-ка стаканчик, — попросил Комар.

Стаканчики следовали один за другим. Вскоре из клуба повалила публика. Кое-кто из болельщиков составил компанию Комару. Молодой человек лет двадцати с небольшим, стоявший рядом с Келли, после некоторых колебаний набрался смелости и заговорил с ним.

— Вы участвовали в первой схватке? — отважился он спросить.

— Да, — ответил Комар.

— Моя фамилия Герш, — сказал его собеседник.

Комар принял это сенсационное сообщение вполне спокойно.

— Не хочу навязываться, — продолжал мистер Герш, — но с удовольствием угостил бы вас.

— Ладно, — сказал Комар, — только смотрите, не через край.

Мистер Герш расхохотался во все горло и кивнул бармену.

— А вы-таки задали трепку этому итальяшке, — сказал мистер Герш, когда стаканы были налиты. — Я думал, вы его убьете.

— И убил бы, если бы не остановился вовремя, — ответил Комар. — Я кого угодно уложу.

— Удар у вас что надо, — почтительно заметил собеседник.

— Ничего себе удар, — сказал Келли. — Мул так не лягнет, кал я ударю. Заметили вы, какие у меня бицепсы?

— Заметил ли? Еще бы не заметить, — ответил Герш. — Я даже сказал своему соседу «Поглядите, говорю, какие у него мускулы! Не удивительно, говорю, что у него такой удар!»

— Если уж двину кого, так прощай навек, милашка, — сказал Комар. — Кого угодно уложу.

Словесное избиение продолжалось до самого закрытия бара. На прощание Комар и его новый приятель пожали друг другу руки и условились встретиться завтра вечером.

Целую неделю друзья почти не разлучались. Роль Герша заключалась в том, чтобы выслушивать скромные признания Комара и платить за выпивку. Но наконец настал такой вечер, когда Герш с сожалением объявил, что ему надо идти домой ужинать.

— У меня свидание в восемь часов, — доверился он Комару. — Я мог бы еще побыть, только надо привести себя в порядок и переодеться в выходной костюм, — она самая хорошенькая штучка во всем Милуоки.

— А нельзя ли устроиться вчетвером? — спросил Комар.

— Не знаю, кого бы пригласить, — ответил Герш. — Хотя погоди. У меня есть сестра, если она не занята, тогда все в порядке. Она тоже ничего себе.

Вот как случилось, что Комар с Эммой Герш и брат Эммы с самой хорошенькой штучкой во всем Милуоки отправились к Уоллу и танцевали там до поздней ночи. Келли все время танцевал с Эммой, потому что Лу Герш был все же не до такой степени пьян, чтобы танцевать с родной сестрой, хотя каждый коротенький уанстеп, по-видимому, возбуждал в нем сильнейшую жажду.

На следующий день, без гроша в кармане, невзирая на феноменальное умение заставлять расплачиваться других, Келли разыскал клубного менеджера дока Хэммона и попросил, чтобы его записали на следующий матч.

— Вы могли бы выступить против Трэси в следующем матче, — сказал док.

— А что я на этом заработаю? — спросил Комар.

— Двадцать долларов, если побьете его, — сказал док.

— Где же у вас совесть, — запротестовал Комар. — Плох разве я был в тот раз?

— Я этого не говорю. А все-таки до Фредди Уэлша вам далеко.

— Не боюсь я вашего Фредди, да и остальных не боюсь, — сказал Комар.

— Это ваше дело, мы платим боксерам не за ширину грудной клетки, — сказал док. — Я вам предлагаю матч с Трэси. Хотите — соглашайтесь, хотите — нет.

— Ладно, согласен — сказал Комар и очень приятно провел день в баре Дьюэна, где ему снова открыли кредит.

Менеджер молодого Трэси зашел к Комару вечером накануне матча.

— Ну, как вы себя чувствуете перед завтрашним?

— Я? — сказал Комар. — Очень хорошо себя чувствую. То есть в каком это смысле: как себя чувствую?

— В таком смысле, — отвечал менеджер Трэси, — что нам очень хочется выиграть: у мальчишки есть возможность попасть в Филадельфию, если он вас побьет.

— Что же вы предлагаете? — спросил Комар.

— Пятьдесят долларов, — сказал менеджер Трэси.

— За жулика вы меня принимаете, что ли? Чтобы я лег на обе лопатки ради каких-то пятидесяти долларов? Нашли дурака!

— Ну, тогда семьдесят пять, — сказал менеджер Трэси.

Сошлись на восьмидесяти, наскоро договорились о подробностях. И на следующий вечер Келли был выведен из строя во втором раунде ужасающим ударом в предплечье.

На этот раз Келли обошел стороной и Нимана, и Дьюэна. Он порядком задолжал и тому и другому и угощался уже в баре Стэйна, немного дальше по улице.

Когда вышли все деньги, нажитые сделкой с Трэси, Комар получил совершенно точные сведения, что ни док Хэммон, ни другие клубные менеджеры не допустят его к состязаниям даже самого последнего разбора. Ему не грозила опасность умереть от голода и жажды, пока были живы Лу и Эмма Герш. Однако по прошествии четырех месяцев после схватки с молодым Трэси он решил, что Милуоки — это не то место, о котором он мечтал.

— Я могу побить кого угодно, даже самых первых, — рассуждал он, — но здесь у меня нет никаких шансов. Уж не перебраться ли мне на Восток, там бы я выдвинулся. А кроме того…

В ту минуту, когда он приобрел билет в Чикаго на деньги, взятые взаймы у Эммы Герш якобы на покупку башмаков, тяжелая рука легла ему на плечо, и, обернувшись, он увидел двух незнакомцев.

— Куда это вы собрались, Келли? — спросил обладатель тяжелой руки.

— Никуда, — ответил Комар. — А вам какого черта надо?

Заговорил второй незнакомец:

— Келли, мать Эммы Герш поручила нам присмотреть, чтобы вы загладили свою вину перед Эммой. И пока вы этого не сделаете, мы вас никуда отсюда не пустим.