Сергей Мец - Эпиграфы к эпилогу

– А для этого надо сделать что-то особенное?

– Нет, как раз наоборот, надо научиться делать все самое простое. В очередной раз будешь там, потрудись найти список. В половине домов он лежит на видном месте. Языки, правда, разные, но пункты все одинаковые. Только вот не читает никто, потому и скачут как ты: туда – сюда, туда – сюда. К слову сказать, и те, кто читает, в большинстве своем мало чем отличаются от остальных. Так что, потрудись немного в следующий раз, авось перестанешь метаться и возьмешь на себя труд рассказать обо всех вас вам же самим.

***

Плеть свисала до самой земли, и когда рука, ее державшая, подергивалась, на песке появлялись замысловатые фигуры. «Ты, – сказал тип, что держал плеть, ткнув указательным пальцем в сторону одной из фигур, стоявших навытяжку перед ним, и злобно сверкнув глазами из-под тяжело нависших надбровных дуг – сюда!» Тот, кому был отдан приказ, приблизился еле волоча ноги от страха, остановился, опустив плечи и потупив глаза. Мощная, покрытая густым волосяным покровом рука схватила его за грудки, подтянула к себе и маленькое испуганное существо оказалось лицом к лицу с безобразной обросшей спутавшейся шерстью физиономией. «Ну, – произнес хозяин плети, отвратительно пахнув в лицо какой-то невероятной смесью дуста и фаршированного чесноком и салом ягненка – как вы там себя называете, а? Говори!» Но еще больше испугавшись, тот, к кому был обращен вопрос, начисто лишился дара речи и только беззвучно открывал рот, стараясь что-то сказать. Только и было слышно: «Лю… лю…». Вконец рассвирепев, владелец плети что есть силы отшвырнул его в сторону группы, стоявших поодаль и от ужаса просто впавших в ступор товарищей по несчастью этого бедолаги…

«Да-а-а – протянула строгая дама, обращаясь к группе молодых людей, сидевших в просмотровом зале перед мониторами, и с нескрываемым сарказмом спросила – И кто же автор этого гениального типажа из дешевого фильма ужасов?» Из-за стола поднялся субтильный юноша в больших роговых очках и тихо сказал: «Я». Строгая дама вдруг расплылась в улыбке: «Насколько же точно ваши фантазии соответствуют вашему же облику!» Все присутствующие в зале рассмеялись, глядя на юношу. «Ну, да ладно – снова приняв серьезный вид, сказала дама, – так мы никуда не продвинемся. С сегодняшнего дня будем работать вместе, чтобы наконец создать идеальный продукт, а не каких-то монстров или их противоположности. Способного творить, а не подчинять себе все вокруг. А вы, молодой человек, будете целую неделю в нашей группе отвечать за украшение лаборатории, я заметила те фигуры на песке, что вычерчивала плеть. Очень красиво!»

***

Когда построили дом, вдруг выяснилось, что куда-то подевалась одна комната. Все это выглядело довольно удивительно – окна у комнаты были, со двора их было прекрасно видно, а входа в нее никто не мог найти. Люди стояли во дворе, смотрели как в окнах несуществующей комнаты периодически зажигается свет, мелькают какие-то силуэты, иногда даже бывают слышны невнятные звуки. Но как только очередной любопытствующий пытался приставить лестницу и взобраться по ней, чтобы заглянуть внутрь, в комнате тут же гас свет и все затихало. Тогда поднявшийся перешагивал через подоконник и осторожно, нащупав в темноте поверхность, опускался на пол, включал припасенный фонарик, и осматривал комнату. Странно – окна были, целых четыре, выходившие на разные стороны двора, а дверей не было ни одной. Комната была абсолютно пуста, стены и потолок были выбелены, пол покрашен, и создавалось полное впечатление, что тут регулярно кто-то наводит порядок.

С каждым днем все больше народу собиралось во дворе, чтобы обсудить странное явление, а в окна забиралось все больше людей, увлеченных поиском решения загадки. Не меньше народу было и внутри дома – они бродили по этажу, выстукивали стены, приглядывались к малейшим неточностям, допущенным строителями, но и их надежды не оправдывались. Комнаты не было, но ее все видели, и это пугало тех, кто строил планы на заселение дома, вкладывал в него свои деньги и силы. Люди боялись, подозревали нехорошее, и в конце концов решили убрать две стены в загадочной комнате, превратив ее в обычную веранду.

Сказано – сделано. Прошел день, другой, а люди все стояли и ждали, боясь по-прежнему заселяться, и были правы. На второй день после устройства веранды, в другом конце дома исчезла еще одна комната. То есть, никто не знал, была ли она прежде, поскольку ту часть дома просто забросили, полностью отдавшись поискам прежде пропавшего помещения, но теперь другую странную комнату обнаружили. Это окончательно напугало людей, и они решили снести дом. На следующее утро к дому подъехала строительная техника, несколькими ударами стальной бабы стены были обрушены, а затем экскаваторы ковшами довершили начатое. За пару дней площадку, на которой прежде стоял дом расчистили, разбили на ней цветник, а на соседней площадке начали строительство другого дома.

Будущие соседи уже давно перезнакомились, создав некое подобие клуба по интересам. Многие целыми днями просиживали в беседке у цветника, обсуждая перипетии строительства, но после того как первый дом был снесен, люди стали замечать каких-то странных персонажей, периодически появляющихся среди них. Эти пришлые, как их прозвали старожилы, создавали впечатление потерявшихся – они явно не понимали, что происходит и где они. Двигались они необычно, ни с кем не общались, но стоило только с одним из них заговорить, как тот старался быстро убраться восвояси. А когда построили второй дом, странные персонажи исчезли окончательно. А вместе с ними исчезла и комната в новом доме.

***

Он тщательно следил за своим внешним видом. Всегда чистая и выглаженная рубашка, галстук в тон платочку, костюм чистой шерсти в тончайшую красную полоску и дорогие ботинки. Таким он появлялся на работе ежеутренне, ровно в 8-59 открывал кабинет и приступал к работе. Выполнял свои обязанности этот человек методично, не сбиваясь с темпа и улаживая все дела в строго означенный срок. В 13-00, минута в минуту, закрывал кабинет, спускался этажом ниже, в столовую, чинно поглощал пищу, укладываясь в пятнадцать минут, отведенных самому себе на трапезу, а затем удалялся на прогулку в соседний сквер. Двадцатиминутный променад по раз и навсегда заведенному маршруту помогал перевариванию пищи, в чем он был абсолютно уверен, вычитав когда-то об этом у очень уважаемого им автора на оборотной стороне листка отрывного календаря от 18 июля. Он вообще очень уважал авторов, которым доверял.

С 14-00 до 18-00 он выполнял послеобеденную часть работы с тем же тщанием и усердием, и к концу рабочего времени дневной план выполнялся неукоснительно. Только одно могло помещать – вызов к начальству, но он был всегда готов, и не просто готов. С потаенной радостью всегда заходил в высокий кабинет, четко отвечал на вопросы, максимально подробно освещал заданный вопрос, опираясь на цифры и формулировки внутренних приказов, и каждый раз выходил из кабинета с чувством удовлетворения от произведенного в очередной раз впечатления на руководство. А через некоторое время получал повышение по службе. В такие дни, придя домой, он выпивал рюмку коньяка, которую закусывал яблоком, не позволяя себе ничего большего. После просмотра вечерней новостной телевизионной программы (а никаких развлекательных и познавательных передач он не смотрел принципиально, одинаково презирая как артистов и музыкантов, так и ученых) ровно в десять вечера ложился спать, а проснувшись в четверть седьмого утра, делал зарядку, принимал душ, съедал двести граммов нежирного творога, выпивал стакан кефира и отправлялся на работу, пешком. За своим здоровьем, впрочем, как и за мыслями, которые всегда были четко структурированы, на полезные и мешающие делу, он тщательно следил.