Николай Гайдук - Избранное

Прощаться надо легко и просто!
Я хлопнул дверью и вышел в ночь.
И месяц вышел, высокий ростом,
И сумрак тихо убрался прочь.
Без чемодана я был, без денег,
Зато с надеждой тогда я был!
Где ночевать мне и что мне делать?
Господь, конечно, давно решил.
Я шёл как в песне – дорогой лунной.
Я шёл с весёлой тоской в душе –
Такой красивый, бесстрашный, юный,
Каким вовеки не быть уже!..
Когда на сердце растёт короста,
И без любви нам уже невмочь –
Прощаться надо легко и просто,
Ты хлопни дверью и выйди в ночь!..

В бесконечных бессонницах
Журавли мне поют.
Молодые подсолнухи
В огородах цветут…
Солнце било в глаза мои
И роняло искру –
Прямо в душеньку самую,
Чтоб горел на ветру!
И горел я и выгорел,
И грозу навлекло –
Ветры буйные выкрали
С-под рубахи тепло…

Уже тополь шафрановый
Над избою моей.
В поднебесье, как раненый,
Стонет клин журавлей!
Капли частые, крупные
Больно бьют на заре…
Вздохи долгие, трудные
У ветров в октябре.
Только вздохи да шорохи,
Только дрёма да сон…
Укатились подсолнухи
Золотым колесом!

Мысли рвутся и плачутся,
А в сырых облаках
Луны серые прячутся,
Словно зайцы в полях.
А ночами в бессонницах
Журавли мне поют –
Молодые подсолнухи
В огородах цветут!..

Никакая ты, конечно, не цыганка,
Но похожа, ой, похожа красота!
Ты весёлая простая хулиганка –
По душе святая эта простота!
Я люблю твои шикарные мониста –
Хорошо они, соловушки, звенят…
Жар любви порой бывает так неистов –
Только юбочки цыганские трещат!
И откуда только музыка возьмётся,
И цыганочка – эх, раз, да ещё раз…
И созвездие Любви опять зажжётся
В чёрном небе опрокинувшихся глаз!..
Никакая ты, конечно, не цыганка,
Но похожа, ой, похожа красота!
Я хочу, чтобы родилась хулиганка –
Вот такая же святая простота!

И опять мне лицо твоё вспомнилось –
И душа моя стала светла!..
Ночевала на мельнице молодость
И мешки спозаранку брала.

И не ведал тогда я усталости –
Мне хоть гору на плечи давай!
Вот такие волшебные странности
Сотворил восемнадцатый май.

Мужики изумлялись матёрые –
Богатырский растёт человек!
Только те, помудрее которые,
Усмехались у белых телег.

Дочка мельника, вот кто виновником,
Вот кто был вдохновителем грёз –
В сарафане малиновом, новеньком
И в платочке из ситцевых роз.

А потом, перед долгой разлукою,
Мы за мельницей были в стогу…
Вот и стала мука моя мукою –
На далёком родном берегу!

Говорят, что, мол, всё перемелется,
Но ведь годы и годы прошли…
Золотая, волшебная мельница
Машет крыльями в дальней дали!..

Мерцают звёзды во вселенной.
Окно открыто в тишь полей.
Я над стихом сижу, как пленный.
И вдруг – ударил соловей!

Как будто с неба эти звуки
Пошли среди земных дорог! –
В них был огонь любви и муки,
Огонь восторга и тревог!

Шутя, колдуя и горюя,
Строчил он песню и рассказ…
Да за одну строку такую
Он был бы гений среди нас!

Я встал и вышел за ограду, –
Поближе, ближе подойти…
А он, подобно звездопаду,
Сверкнул, мелькнул, – и не найти…

И снова ночь томит молчаньем,
Рука бумагу снова рвёт,
И сердце тёмное в отчаянье –
Всё ищет слов и не найдёт…

А соловьиный этот гений,
Откуда вызнал он секрет?..
От настоящих песнопений –
В душе сияет божий свет!

Одиночество – это капкан золотой.
Кто попался в него, тот завоет!
В тишине, в темноте под холодной звездой
Дождь окно моё моет и моет.

Было много друзей, было море вина,
Куража было много и песен!
А теперь между струн паутина видна
И на медной трубе моей плесень.

Скоро я озверею совсем от тоски,
Головою об стенку мне, что ли?..
Пробегают в полях поездов огоньки –
Вот бы вырваться мне в чисто поле!

Только я не могу. А верней – не хочу.
Сам себе я устроил засаду!..
Одиночество – это не всем по плечу,
Кто-то в стаю влюблён, кто-то в стадо.

Прибираю в избе, прибираю в душе,
Ветер пыль с моих мыслей сдувает.
За окном начинает светлеть и свежеть
И в крови – будто солнце играет!

Вот теперь хорошо. Красота и покой.
Мир души моей стал интересен!
Одиночество – это приют золотой
Для стихов, для раздумий и песен.

Конфузился я и стеснялся до слёз,
Краснел я со страшною силой.
У них тут Москва, а у нас там колхоз.
Куда мне – с кувшинным-то рылом?

Лобастые парни – им Пушкин чета
И музы у них на коленях.
А я и размер-то не знал ни черта.
Хорей? Это кнут для оленя?

Там пили вино и смолили табак,
И умное что-то твердили!
Торчал я как самый последний дурак, –
Где Байрон, Шекспир и Вергилий…

Я с этой богемой общаться не мог –
Пыхтел и потел, и не спорил.
Есенина? Знаю, читал между строк.
Муму утопилась от горя.

Мне с ними в ту пору хотелось дружить,
Но к ним на козе не подъедешь.
Стоит безлошадный какой-то мужик.
А там уже – «Волги», «Победы»…

И только позднее дошло до меня –
Другая мне светит победа!
Придёт она, светлой строкою звеня,
И песенка их будет спета!

И только теперь я ответить бы мог
С улыбкой спокойной и милой:
За вами – богема. За мной – Господь Бог!
Куда вам с кувшинным-то рылом!

В Москве живу с недавних пор,
Курю «Герцеговину флор»,
Пытаюсь самоутвердиться
И домотканые стихи
Стелю в редакциях столицы.
От умиленья эта лица
Вот-вот должна бы прослезиться,
Но лица критиков сухи.

Я не сдаюсь – гуляю франтом!
Гляжу на часики свои,
Когда поют, звенят в курантах
На всю Россию соловьи!
И отчего-то вдруг робея,
Светлея сердцем и душой,
У стен Кремля и Мавзолея
Стою, взволнован, отрешён…