Николай Гайдук - Избранное

Иду под вечер вдоль ограды
Вглубь Александровского сада.
Горит листва, и дворник курит.
– Что, – говорю я, – скоро холод?
– Да нет, октябрь тёплым будет.
– Помочь, отец?
– Ну, коль охота.

Я был смешным, мечтал о славе,
Но вот без грусти о весне
Мету дубовых листьев лавры
И счастлив, кажется, вполне!
И не могу понять, откуда
Любовь старинная во мне
К Москве, к её густому гуду,
К рубинам башенных огней!

Стихи – весёлая отрава
И золотая ерунда!
Всегда нужна поэту слава,
Как будто хлеб или вода!
Как будто жить на белом свете
Без громких почестей нельзя…

Пускай на пышном постаменте
Стоят чугунные друзья.
Я им завидовать не буду.
Метлой свистя по сентябрю,
Я золочёных листьев груду
На лавры лирикам дарю!

Порой хотелось застрелиться,
Но как-то надо было жить!
Вот и пришлось мне согласиться
С книготорговцами дружить.
По всей Москве, по всей России
Гуляла книжная чума –
Кругом печатали, возили,
Сходили будто бы с ума!..
Грузовики, большие фуры
Фурчали ночью во дворах,
И подозрительной фигурой
Чернел какой-то вертопрах.

На книжном деле разживались,
Точно на банковских торгах!
В карманы деньги не вмешались –
Таскали в торбах и в мешках…
Боевики и детективы,
Кошмар фантастики любой,
Маленько детям, дядькам к пиву,
Ну и маленько про любовь…

Всё было, в общем-то, пристойно –
Не порнография же, нет.
Но мой Пегас, грустящий в стойле,
Смотрел с укором – эх, поэт!
Вот ни черта себе – скатился
В подвал торговли, в пыль и гам!
Да лучше б ты, скотина, спился,
Назло печалям и врагам!
Ну, как же мог ты согласиться
С христопродавцами дружить?..
Да! Проще было б застрелиться –
И все проблемы разрешить…
Куда трудней идти сквозь годы
И верить, верить в божий свет –
Назло печалям и невзгодам,
На радость будущих побед!

На прощанье пройдусь по холодной Москве,
Где рубины повызвездил вечер.
Я довольно пожил тут в весёлой тоске,
Будто в клетку посаженный ветер.

Над Кремлём позолота в полнеба горит –
Рукотворная русская гордость…
Чья-то свадьба летит и шампанским шипит.
Горько, милые! Правда, что горько…

Белокаменный город гуляет вокруг,
Площадями, улыбками светит.
Только ты не ходи, не стучись к нему, друг,
Разве камень ответит?

Не людей и не птиц тут не слышно тебе,
Грохот всё под себя подминает!
Здесь лицо день за днём каменеет в толпе
И душа каменеть начинает…

Ничего не хочу – ни Москвы, ни молвы.
Позолота горит, но не греет.
Облетает у клёнов листва с головы –
Затихают, мудреют…

Сяду в поезд – ура! И умчусь за Урал,
Там просторы свежи, необъятны,
Там туманы стогами стоят по утрам,
Запах клевера, донника, мяты…

Полной грудью вздохну за прозрачной рекой –
Убегал от себя да вернулся!
Петухи, петух в тишине вековой…
И цветок от росинки согнулся…

Слава богу, прогнал и печаль, и тоску,
В душу светит мне ласковый вечер…
А навстречу летит – «Ты куда? – Я в Москву!» –
Молодой, непричёсанный ветер…

Вдыхая воздух – песню выдыхать.
Шутейное как будто бы занятье.
Звенящей ниткой небо вышивать,
Как вышивают праздничное платье…

Ты, соловей, подумал бы о тех,
Кто голоден в гнезде и без одежды.
Вчера была надежда на успех,
Сегодня – ни успеха, ни надежды!

А ты поёшь, не внемля никому,
Ты расправляешь крылья над планетой…
Талантливый – живёт не по уму!
Нередко он безумец в жизни этой.

Кто научил тебя так больно петь?
Так не поют, так делают заклятья,
Чтоб от разрыва сердца умереть –
И угодить в бессмертные объятья!..

Высоко настроена гитара –
В головокружительный зенит!
Напрягая сердце до удара,
Каждая струна во мне звенит.

Серебром сверкающая нота
Не под силу даже соловью.
Высоко взвинтил мне струны кто-то,
Только по-другому не спою!

Ничего, что голос будет рваться,
Ничего, что трудным будет путь.
Если потерпеть да постараться –
Мы с ладами сладим как-нибудь!

Высоко ты тянешь меня, песня,
Из родного тихого угла!
Я теперь под русским поднебесьем
Не хочу другого ремесла.

Эх, звени, лети, моя гитара
В синь полей и в камень городов!
Напрягая сердце до удара,
Я возьму серебряное «до»!

Докажу, добьюсь и доиграю,
Допою и доживу до ста…
Высоко настроена родная!
Высоко горит моя звезда!

Звенит восторженная птица!
Ни похвалы, ни славы ей,
Ни гонорара не случится,
И ни награды в юбилей.

А человеку дай известность,
А человеку деньги дай –
Плевал бы он на эту местность,
Чихал бы он на этот край!

Ему в тепле прожить охота,
И в сытой роскоши прожить…
Какая трудная работа –
Работа сердца и души!

И важно тут не разозлиться,
Зря не растратить жаркий дых…
Звенит восторженная птица –
Ни славы ей, ни гор златых!

Художники, артисты, менестрели –
Тогда их было не пересчитать!
Плевать они на Родину хотели –
Им захотелось свой талант продать.

Тогда железный занавес открылся,
И поманило их за бугорок.
А что, мол, тут ловить? Народец спился,
Ему лишь балалайка да лубок…

И вдруг отлив сменяется приливом –
Назад, назад, как будто от врага!
Вернулись с выражением счастливым –
Всё к тем же самым русским берегам.

А тут – всё та же публика, ребята,
Нечёсаная, грубая она!
По-старому всё клято здесь и мято,
Хотя как будто новая страна.

А там – цветущий рай! Вы что, сдурели?
Запачкаете фрак и башмаки!
Художники, поэты, менестрели,
Да вам же тут как будто не с руки?

В чём дело, господа? Что приключилось?
Как будто подменили вас, чертей!
Улыбка умиленья заструилась,
Глаза в сентиментальной теплоте.

Сквозь темноту и грубости в народе
Вы разглядели отблеск золотой:
Нигде души такой вы не найдёте!
Нигде любви не встретите такой!