Эльвипа Синецкая - «Путешествие на Запад» китайской женщины, или Феминизм в Китае

Конечно, можно согласиться, что введение нового термина (гендер) 一 не в последнюю очередь попытка уйти от, если можно так сказать, противопоставления мужчины и женщины, определяемого физиологическими полами, переместив категорию пола в поле чисто грамматическое.

Но есть и другая причина. Не исключено, что это вызвано и стремлением ухода от присущего феминизму в определённой степени агрессивного противопоставления мужчин и женщин. А в ещё большей степени – вследствие поведения и высказываний некоторых феминисток (особенно в последние десятилетия это, считалось, было характерно для американок), вследствие чего за этой идеологией закрепилось устойчивое понимание её как мужененавистнической [127]. В этом случае «выпрямление имён» происходит, как нередко в общественной практике, методом наипростейшим – переназванием, переименованием. Однако это «переименование», представляется, содержит и некий опасный элемент. Как пишет известная российская феминистка Ольга Липовская, «“гендер”，которым занимается в моей стране немалое количество исследователей, преподавателей и учёных, инициированный не без идеологической поддержки “политтехнологов”， является замечательным спасением от “феминизма”， про который по сей день все журналисты (дорогие и ангажированные) говорят и пишут с иронической усмешкой. Однако я считаю, что последовательность нужно соблюдать – сначала феминизм, потом гендер» [128]. В сущности, подтверждает теоретик российского гендера, современные гендерные исследования фактически сводятся к «женским исследованиям». При этом оставляются без внимания процессы формирования и трансформации мужественности. Но для осмысливания специфики гендерной культуры изучение последней необходимо [129].

С этим мнением солидаризируется известная тайваньская феминистка Гу Яньлин. После того как ещё с 1984 года на Тайване стали появляться в печати статьи под говорящими заголовками [130]Гу Яньлин (по профессии литературовед и, судя по всему, прозападник) выделяла в мировом женском движении пять фаз его развития: 1) отрицание наличия специфических женских интересов и необходимости женского движения, 2) проникновение отдельных женщин в занимаемые до сих пор мужчинами сферы деятельности, признание как мужских ценностей, так и андроцентристских структур, 3) осознание женщинами себя как группы и организации коллективного сопротивления, 4) открытие женщинами женских ценностей и женской культуры и, наконец, 5) «фаза сотрудничества обоих полов», которая как бы является идеалом, венчающим этапом женского движения. Гу Яньлин утверждала, что женское движение в своём нынешнем состоянии (она, естественно, говорила, прежде всего, о Тайване) исторически обречено проходить через этап сепаратизма. Она определяла состояние современного тайваньского женского движения лишь как находящегося во второй фазе, что, по её мнению, и предопределяет необходимую конфронтационность [131]. То есть Гу Яньлин практически едина во мнении с российскими коллегами [132]– сначала необходимо решать все проблемы, которые поднимаются и осмысливаются в рамках феминизма. Без этого необходимого этапа непродуктивно говорить о гендерных отношениях в обществе. Гендерные отношения возможны лишь при условии укоренения в общественном сознании нового измерения человеческого общежития, нового типа культуры, которые только и позволят осуществить переход от патриархальности к сбалансированной биархатности [133].

Но сам факт формирования гендерного подхода в социальном и гуманитарном знании, в сущности, является гораздо бо́льшим, чем появление просто ещё одной теории. «Это – принципиально новая теория, принятие которой иногда обозначает изменение ценностных ориентаций человека и учёного и пересмотр многих привычных представлений и “истин”» [134]. Гендер – это культурно обусловленный и социально воспроизводимый феномен [135].

Независимо от восприятия идей феминизма ли, гендерали в различных слоях и различных странах, стиль жизни, соответствующий новому пониманию роли и места женщины и мужчины в человеческом сообществе, становится всё более актуальным. Востребованность гендерных компетенций закреплена в международных, национальных, региональных нормативно-правовых документах, а также государственных образовательных распоряжениях посредством рекомендаций по введению в программы по повышению квалификации и переподготовке управленческих кадров, преподавате лей и учителей по гендерному обучению [136].

Что же дало толчок к возникновению нового взгляда на женщину, породившего идеологию феминизма или продлившегося в феминизме, а ныне выражающегося в гендерной политике? Возникший в период Просвещения как одно из направлений общегуманистической мысли призыв к эмансипации не имел жёсткой привязки к слову женщина. Термин emancipation, означающий освобождение от угнетения, зависимости, применялся ранее в случае бесправия социальных слоёв, скажем, третьего сословия или крестьян, в том числе, а также в случаях расовой дискриминации. Идея эмансипации, естественно, вызывала весьма резкое неприятие; идея уравнения прав кого бы то ни было, как, скажем, негров с белыми, буржуа с аристократами, а особенно женщин с мужчинами, в юридических, моральных и прочих сферах жизнедеятельности, означала резкий отказ от сложившихся стереотипов, вековых устоев общественного общежития. Эмансипе, то есть женщина, выступающая за эмансипацию себя и себе подобных, – чаще всего это слово произносилось как резко негативное определение, а в обыденном сознании означало просто женщину, мягко говоря, с неустойчивыми моральными принципами и более того.

А корни феминизма произрастают из Возрождения. Закат Средневековья начался в XV веке [137]. Этот период называют временем великого прорыва: именно с этого времени кардинальные изменения охватили все сферы государственной и общественной жизни [138]. Благодаря техническим нововведениям ускорились темпы экономического развития, Великие географические открытия раздвинули границы западного мира, ускорился процесс формирования национальных рынков, общеевропейского и мирового, появился новый социальный тип (делец, предприниматель).

Ещё на рубеже XIII и XIV столетий итальянская культура переживала блестящий подъём, связанный с тем, что в религии, литературе и искусстве происходили изменения, разрушавшие систему средневековых ценностей: средневековый аскетизм и презрение ко всему земному сменяются теперь жадным интересом к реальному миру, к человеку, к осознанию красоты и величия природы. Непререкаемое в Средние века первенство богословия над наукой поколеблено верой в неограниченные возможности человеческого разума, который становится высшим мерилом истины. В изобразительном искусстве безличное цеховое ремесло уступает место индивидуальному творчеству. Несомненным признаком нового самосознания является и то, что художники всё чаще уклоняются от прямых заказов, отдаваясь работе по внутреннему побуждению. К концу XIV века ощутимо меняется и внешнее положение художника в обществе. Подчёркивая интерес к человеческому в противовес божественному, представители новой светской интеллигенции называли себя гуманистами, производя это слово от восходящего к Цицерону понятия studia humanitanis, означавшее изучение всего, что связано с природой человека и его духовным миром.