Array Коллектив авторов - Общественный разлом и рождение новой социологии: двадцать лет мониторинга

Проиллюстрировать противостояние «пустых» альтернатив можно следующими данными опросов за ряд месяцев.

Соотношение видимых «альтернативных» (при всей их анонимности) сил оставалось почти стабильным. Позиции 1а–1б («путинские» варианты) поддерживают в значительной мере одни и те же люди; всплеск интереса к указанию «наследника» в мае 2006 года (1б), видимо, связан с тем, что после очередного послания президента к Федеральному собранию многие сочли этот способ сохранения существующей расстановки сил в руководстве страны наиболее реальным.

Предпочитающие такие варианты не нуждаются сейчас и вряд ли будут нуждаться к моменту выборов в разработанных программах, поскольку на их стороне все политические, административные, медийные и технологические ресурсы действующей власти, не говоря уже о привычке и надеждах значительной части населения. Проблема разработки, обоснования, предъявления потенциальным сторонникам альтернативных программ (а также их политическое и персональное «наполнение») значима преимущественно для тех, кто выбирает вариант 2 и кто заинтересован в его поддержке определенной частью воздержавшихся (п. 3 и 4).

Уровень поддержки каких бы то ни было альтернативных вариантов зависит от наличия таковых, от степени их разработанности и способа предъявления обществу. Разумеется, имеет серьезнейшее значение и отношение потенциальных избирателей к лицам и организациям, поддерживающим определенный вариант.

Прошло два месяца после декабрьских выборов 1993 года, шокировавших многих в стране и обозначивших новую политическую ситуацию. Данные ВЦИОМа показали, что люди, голосовавшие за Жириновского, в начале января стремились скрыть этот факт. Затем ситуация изменилась, возник эффект, знакомый зарубежным специалистам, изучающим электоральное поведение, – примыкание к лагерю победителей. Особенно хорошо это видно на примере московских опросов ВЦИОМа: сразу после выборов 9 % москвичей, участвовавших в выборах, ответили, что они голосовали за ЛДПР, спустя месяц таких было уже 19 %. (По сообщению Центризбиркома, за партию Жириновского проголосовало 12 % пришедших на выборы москвичей.)

В целом среди горожан России можно было отметить самые разные реакции на проявленное отношение к голосованию: от сожаления, что не голосовал, до сожаления, что участвовал в выборах. Эти чувства характерны и для тех, кто голосовал за «Выбор России» (далее: ВР), – из них 19 % считали, что проголосовали неправильно, и тех, кто отдал свой голос ЛДПР, – таких было 13 %. В целом 6 % городского населения жалели, что не участвовали в выборах.

Как проходила предвыборная кампания? Опросы ВЦИОМа показали, что первыми отмобилизовались сторонники ВР. Практически все, кто голосовал за ВР, заявили о своих электоральных намерениях уже в самом начале предвыборной кампании. К этим политически наиболее активным и демократически настроенным избирателям примкнули те, кто в дальнейшем изменил свои ориентации. Но общее впечатление, что «„Выбор“ задавит всех», сформировалось достаточно рано и принесло немало вреда в дальнейшем.

Признаком перемен в настроениях стал отток части продемократически настроенных избирателей к блоку Явлинского. Опять-таки теперь, задним числом, можно видеть, что этот лидер выступил в качестве первой, самой ранней альтернативы ВР, как «правительствующей партии». (Разумеется, альтернативой лишь для тех, кому были антипатичны партии консервативной и коммунистической ориентации.) Именно блок Явлинского имел наилучшее соотношение сторонников и противников среди будущих избирателей. Ничтожное число его недоброжелателей многократно перевешивалось значительной долей одобряющих.

Для сравнения: в этот же момент партия Жириновского находилась в совершенно иной ситуации. Доля симпатизантов была существенно меньше доли относящихся к ней отрицательно.

И здесь мы во второй раз сталкиваемся с феноменом резкого поворота массовых настроений. До этого преобладающие настроения отражали действовавшую с конца 80-х годов тенденцию практически «всенародной» поддержки тех, кого называли «демократами». Эта тенденция начала стремительно угасать в самые последние предвыборные дни. По данным ВЦИОМа, картина избирательских предпочтений начала резко меняться только за 10 дней до самих выборов.

Предвыборная кампания, в том числе предвыборная агитация демократов, сделала свое дело. Политическая активизация распространилась в те слои, которые ранее не помышляли о своем участии в голосовании. Между тем именно эти массовые слои фактически в наибольшей степени проиграли от социальных перемен, ассоциируемых с действиями «демократов». Среди решивших идти голосовать (и выбравших, за кого голосовать) лишь в самые последние дни (а то и часы) перед выборами, т. е. среди тех, кто голосовал именно под влиянием настроения, как показывают данные ВЦИОМа, непропорционально много, если сравнивать с другими партиями, проголосовало за Жириновского (почти 40 % избирателей Жириновского решили отдать ему голоса в последние дни).

Электорат Жириновского отличают не столько социально-демографические признаки (пол, возраст, доход и пр.), сколько настроение и мироощущение. Ситуативные обстоятельства отразили действие глубоких, тектонических процессов.

Для понимания произошедшего взлета Жириновского и его партии необходимо оглянуться назад, вернуться к 1991 году, к выборам президента России. Тогда впервые появилась реальная возможность выбирать. Общепризнанному лидеру Б. Ельцину были противопоставлены несколько человек. Один из них – в качестве умеренной демократической альтернативы – В. Бакатин. Двое других явно коммунистической окраски – Н. Рыжков и А. Макашов (причем последний представлял ультракоммунистов). И, наконец, В. Жириновский – фигура, не воспринимавшаяся всерьез практически никем. Полученное им третье место оказалось полной неожиданностью. Исследование, проведенное ВЦИОМом вскоре после выборов, выявило, что людей, отдавших свои голоса за лидера ЛДПР, объединяло обостренное чувство «советского» (они в большей степени, чем другие, в том числе и коммунисты, выступали за сохранение Союза и чаще всех считали себя «советскими людьми»), резко возросшее недовольство «демократами» и, естественно, недовольство Б. Ельциным: около 20 % электората Жириновского образца 1991 года уже тогда разочаровалось в Б. Ельцине. Их объединяла жажда порядка, точнее, потребность в человеке, способном его навести. Им хотелось, чтобы он был «новым», отличным от других, не связанным ни с КПСС, ни с «демократами».