Томас Кун - После «Структуры научных революций»

Парти предоставляет как более полное описание этих различий, так и полезную библиографию. Более аналитическое рассмотрение содержится в работе: R.C. Stalnaker. «Inquiry» (Cambridge, МА: MIT Press, 1984). В центре обсуждения находится онтологический статус возможных миров, то есть их реальность: различия в области квантификации, присущие теориям возможных миров, указаны тут же.

Парти подчеркивает, что возможные миры не являются воображаемыми мирами, указывает, «что мы можем вообразить существование возможностей, которые мы не можем вообразить», и утверждает, что ограничение возможных миров воображаемыми мирами может сделать невозможным рассмотрение таких случаев. Разговор с ней после симпозиума привел меня к мысли о необходимости еще и другого разделения. Не все миры, доступные или предусмотренные данным словарем, мыслимы: мир, содержащий квадратные круги, может быть предусмотрен словарем, но не мыслим; к другим примерам я прибегну ниже. Я считаю нужным исключить при квантификации по возможным мирам только те миры, доступ к которым требует реорганизации словаря. Заметьте также: говорить о различных словарях как о дающих доступ к различным множествам возможных миров не означает просто добавить еще одно к стандартному набору отношений доступа, обсуждаемых в начале статьи Парти. Не существует рода необходимости, соответствующей словарной доступности. Исключая предложения, предусматривающие мир, который нельзя мыслить, никакое предложение, встраиваемое в данный словарь, не является необходимо истинным или ложным просто потому, что оно доступно в данном лексиконе. Вообще вопрос лексической доступности, видимо, должен вставать для всех применений аргументов возможных миров, таким образом охватывая стандартный набор отношений доступа.

Я рассматриваю овладение словарем, поскольку это – ключ к тому, что влечет за собой обладание индивида каким-либо словарем. Однако конечный продукт не зависит от того, что словарь передается от поколения к поколению. Следствия будут теми же самыми, как если бы, к примеру, словарь являлся генетически заложенной способностью или был бы имплантирован квалифицированным нейрохирургом. Например, передача словаря требует многократного обращения к конкретным примерам. Имплантирование того же самого словаря, как я полагаю, должно включать имплантирование в память отпечатков от прояснения этих примеров.

На практике техники описания скоростей и ускорений по траекториям обычно выучиваются в рамках того же курса, на котором усваивают последующие термины. Но первое множество может быть усвоено без второго, тогда как второе нельзя усвоить без первого.

Термины «остенсивность» и «остенсивный», кажется, имеют различные употребления, которые для настоящих целей должны быть разделены. В одном случае эти термины подразумевают, что только демонстрация референта слова необходима для его выучивания или определения. В другом случае они подразумевают, что демонстрации в процессе изучения необходимы только в некоторых случаях. Я, конечно же, использую эти термины во втором смысле. Насколько правильно расширить их до случаев, когда описание на языке начального словаря заменяет реальную демонстрацию, зависит от понимания, что описание не делает ряд слов эквивалентным утверждениям, включающим слова, которые должны быть выучены. Скорее оно позволяет студентам представить ситуацию и применить к этому представлению такие же ментальные процессы (какими бы они ни были), которые в другом случае были бы применены к реально воспринимаемой ситуации.

Первый закон Ньютона является логическим следствием второго закона, и причины, по которым он сформулировал их как отдельные законы, долго были загадкой. Ответ может лежать в образовательной стратегии. Если бы Ньютон позволил второму закону включить в себя первый, читателям пришлось бы разбираться в его употреблении терминов «масса» и «сила», что в действительности оказывалось трудной задачей, усложняемой еще и тем, что эти термины ранее имели не только иное индивидуальное использование, но и взаимосвязь между ними была иной.

Хотя мое исследование расходится с их исследованиями, многие последующие соображения (точно так же, как и те, о которых шла речь выше) были навеяны размышлениями над техниками, развиваемыми Дж. Д. Снидом (J.D. Sneed) и Вольфгангом Штегмюллером (Wolfgang Stegmiiller) для формализации физических теорий, особенно в отношении способа введения ими теоретических терминов. Обратите внимание и на то, что эти соображения намечают путь к решению центральной проблемы их подхода: как отделить ядро теории от ее расширений? По поводу этой проблемы см. мою статью «Theory Change as Structure Change: Comments on the Sneed Formalism», Erkenntnis, 10 (1976): 179–199; переиздано как гл. 7 настоящей книги.

Все приложения теории Ньютона зависят от понимания «массы», но для многих из них «вес» является несущественным.

Двадцать пять лет назад эта цитата была общепринятой частью того, что, как теперь оказывается, было только устной традицией, хотя ее нельзя найти ни в одной из опубликованных работ Витгенштейна. Я сохранил ее здесь ввиду ее роли в моем собственном философском развитии и потому, что не нашел ей опубликованной замены, которая бы так явно говорила о невозможности того, что дополнительная информация позволит ответить на эти вопросы.

J. L. Austin. «Other Minds» in Philosophical Papers (Oxford: Clarendon Press, 1961), pp. 44–84. Цитируемый отрывок встречается на стр. 56, курсив Остина. См. примеры того, как слова подводят нас в литературе, в работе: J.B. White. «When Words Lose Their Meaning: Constitutions and Reconstitutions of Language, Character, and Community» (Chicago: University of Chicago Press, 1984). Я сравнил пример из науки с примером из психологии развития в статье «А Function for Thought Experiments» в «Melanges Alexander Коуге», vol. 2, L’aventure de la science, ред. I.B. Cohen и R.Taton (Paris: Hermann, 1964), pp. 307–334; переиздано в «The Essential Tension: Selected Studies in Scientific Tradition and Change» (Chicago: University of Chicago Press, 1977), pp. 240–265.

Здесь может показаться, что я вновь ввожу прежде устраненное понятие аналитичности. Возможно, это и так. В словаре Ньютона утверждение «второй закон Ньютона и закон гравитации ложны» само является ложным. Более того, оно является ложным вследствие значения ньютоновских терминов «сила» и «масса». Но оно не является ложным – в отличие от утверждения «Некоторые холостяки женаты» – вследствие дефиниции этих терминов. Значения «силы» и «массы» содержатся скорее не в дефиниции, но в их отношении к миру. Необходимость, к которой я сейчас апеллирую, оказывается не столько аналитической, сколько синтетической априори.