Array Коллектив авторов - Социология регионального и городского развития. Сборник статей

Отсюда следует, что важной формой стратегического взаимодействия является коллективное действие, в котором субъекты должны координировать планы своих действий для того, чтобы получить коллективные блага для себя (именно это обнаруживается при анализе конкретных исторических форм территориального социально-экономического поведения [14]).

В территориальной экспликации теория рационального выбора предполагает анализ взаимодействия субъектов территориального поведения на уровнях индивида, группы (коллективного субъекта) и социально-территориальной общности, стремящихся, с одной стороны, рационально максимизировать преимущества, предоставляемые им данной территорией, с другой – согласовывать свои действия для достижения общей пользы (поступаясь при этом своими эгоистическими интересами).

Сетевой подход к анализу социально-экономического поведения, разрабатываемый М. Кастельсом, Б. Лату, X. Уайтом и др. [24; 40; 54], представляет экономическую сферу общества как совокупность социальных сетей – устойчивых связей между индивидами и фирмами (коллективами), формальных и неформальных отношений, позволяющих субъектам (акторам) решать многие актуальные для них проблемы: находить работу, обмениваться информацией, разрешать конфликты и т. д. В них экономические отношения самым тесным образом переплетаются с социальными. Сети социальных взаимодействий включают две совокупности элементов: социальных акторов и набор связей между ними. В качестве социальных акторов могут выступать индивиды, социальные группы, организации, города, страны. Под связями понимаются не только коммуникационные взаимодействия, но и связи по обмену различными ресурсами и деятельностью, включая конфликтные отношения.

Оригинальная концепциях. Уайта, разработанная им в рамках сетевого подхода для объяснения действия фирм в условиях рыночной экономики, на наш взгляд, может быть использована и для социологического анализа территориального поведения коллективных субъектов. Центральная идея ученого состоит в том, что рынок – это не просто система обмена произведенной продукцией и не готовая структура, занимаемая отдельными фирмами. Прежде всего это сложный сигнальный механизм, который помогает фирмам выбрать и обустроить определенные ниши, не существующие в готовом виде. Они создаются в результате наблюдения и взаимного соотнесения действий. В данном случае значение сетей выходит за рамки непосредственных взаимодействий. Фирмы группируются не по наличию и характеру прямых связей, а по принципам структурного соответствия и структурной эквивалентности в соотношениях объема – цены – качества продуктов и услуг [13, с. 12–13]. Выстраивая сетевую концепцию фирмы и рынка, X. Уайт постулирует аксиому: «Главное в бизнесе для любого актора – найти, где встроиться и как организовать взаимодействия с другими акторами, которые ищут ту же точку опоры, что в результате порождает устойчивую линию действия» [17, с. 99]. Если экстраполировать эту идею в пространство территориального социально-экономического поведения, то можно предположить, что территория для коллективных субъектов (как рынок для фирм) выступает «сигнальным механизмом», обеспечивающим их устойчивое взаимодействие (формирующим территориальные социальные сети), в которых она одновременно является фактором связи и условием деятельности. Это оказывается возможным всякий раз тогда, когда для хозяйствующего субъекта мотивом экономической деятельности выступает не только максимизация прибыли, но и территориальный интерес в любой из его ипостасей. А поскольку территориальные интересы в том или ином виде детерминируют социальные действия каждого субъекта, экспликация территориального поведения в категориях сетевого подхода представляется нам вполне релевантной.

Новый институционализм в социологии и экономике, интегрирующий в себе классический институционализм и сетевой подход, также дает возможность теоретической экспликации территориального поведения коллективного субъекта. В рамках данной концепции сетевые связи между индивидами и фирмами представляются как множественные, многозначные, подвергаемые хозяйственными агентами различным интерпретациям и оценкам. Институты характеризуются не как абстрактные ценности и нормы (как в классическом институционализме), а как формальные и неформальные правила, которые регулируют практики повседневной деятельности и поддерживаются этими практиками. По образному выражению В. В. Радаева, «институционалисты “упаковывают” сети в институциональные образования (institutional arrangements)» [13, с. 6–7].

В настоящее время в социологии наиболее авторитетными считаются новый французский (Л. Болтански, Л. Тевено), культурно-ориентированный (П. Димаджио, У. Пауэлл, Н. Биггарт) и властно-ориентированный (У. Бейкер, Н. Флигстин) институционализм. Л. Тевено, например, в рамках концепции неоинституционализма разработал оригинальную экономическую теорию конвенций , рассматривающую множественные порядки обоснования ценностей, связанные с различными мирами. Всего он выделяет шесть таких миров: рыночный, индустриальный, домашний, гражданский, мир мнения, мир вдохновения, впрочем не ограничивая принципиально их список. Суть проблемы, по его мнению, состоит в том, что в экономических отношениях главную роль играет напряженная и противоречивая связь между рыночным и индустриальным порядками, где первый регулируется ценами и краткосрочными калькуляциями, а второй основан на технологиях, инвестициях и перспективном планировании. К ним примыкает домашний мир, базирующийся на традиционных и личных взаимосвязях, родстве и локальности, а также гражданский мир, построенный на коллективных интересах и соблюдении демократических прав. Конфликт между различными порядками обоснования ценности выдвигает на передний план вопрос о компромиссных соглашениях и способах координации хозяйственных взаимодействий [13, с. 7].

Л. Тевено обосновывает способы достижения координации (заключения конвенций) между мирами. По его мнению, один из путей – создание обобщенных форм отношений между людьми и окружающей их средой во временном и пространственном измерениях. «“Инвестиции в формы”, – указывает он, – способствуют этой обобщенной координации и позволяют людям и вещам становиться более похожими и близкими независимо от контекстов. Инвестиции в формы – дело затратное, требующее переговоров и материальной оснащенности. Однако подобные издержки могут покрываться выгодами от координации, которые зависят от временной и пространственной протяженности областей, на которые она распространяется» [15, с. 22].