Array Коллектив авторов - Социология регионального и городского развития. Сборник статей

37. Hettne В., Söderbaum F. The New Regionalism Approach // Politeia. 1998. № 17. P. 6–21.

38. Subregionalism and World Order / Ed. by G. Hook, I. Kearns. Basingstoke: Macmillan, 1999.

39. Centre – Periphery Relations in Russia: The case of the Northwestern regions / Ed. by G. H. Blackisrud. Aldershot; Burlington USA: Ashgate, 2001.

40. Latour В . Reassembling the Social: An Introduction to Actor-Network-Theory. Oxford: Oxford Univ. Press, 2005.

41. Lofland J. Protest: Studies of Collective Behavior and Social Movements. New Brunswick; L.: Transaction Publishers, 1985.

42. MacLean S. Peacebuilding and the New Regionalism in Southern Africa // Third World Quarterly. 1999. № 20. P. 943–956.

43 . Mattli W. The Logic of Regional Integration: Europe and Beyond. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1999.

44. Mittelman J. The Globalization Syndrome: Transformation and Resistance. Princeton: Princeton Univ. Press, 2000.

45. Phillips T. L. Symbolic boundaries and national identity in Australia // The British Journal of Sociology. 1996. V. 47. № 1. P. 113–134.

46. Robson P. The Economics of International Integration. 4th ed. L.: Routlege, 1998.

47. Sandler T. Global collective action. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2004.

48 . Shaw T. New Regionalism in Africa in the New Millennium: Comparative Perspectives on Renaissance, Realisms, and/or Regressions // New Political Economy. 2000. № 5. P. 399–414.

49. Shils E. Center and Periphery: An Idea and Its Career, 1935–1987 // Center: Ideas and Institutions / Ed. by L. Greenfeld and M. Martin. Chicago; London: The Univ. of Chicago Press, 1988. P. 250–282.

50. Söderbaum F. The Political Economy of Regionalism in Southern Africa. Göteborg: Göteborg Univ., 2002.

51. Tarrow S. Power in movement: Social Movements, Collective Action and Politics. Camdridge; N.Y.: Cambridge Univ. Press, 1994.

52. Wallerstein J. The Modern World System. V. I–III. N.Y.: Academic Press, 1974–1989.

53. Waltz K. Theory of International Politics. Reading, Mass.: Addison-Wesley, 1979.

54. White H. C. Markets from Networks: Socioeconomic Models of Production. Princeton; Oxford: Princeton Univ. Press, 2002.

55. Laformazione continua a sostegno dello sviluppo locale: Un’ analisi di akune realta rurali trentine / Ed. E. Zucchetti. Milano: Vita e Pensiero, 2000.

Социальные отношения пространственно определены. «Пространство и время есть фундаментальные материальные измерения человеческой жизни», – отмечает М. Кастельс [18, с. 354]. Пространственные характеристики определяют содержание и границы реальностей, обладающих качественной спецификой.

Для характеристики структуры социального пространства используются понятия «ресурсы» и «капиталы». В трактовке Э. Гидденса ресурс понимается как капитал, имеющий материальную составляющую и власть. П. Бурдье демонстрирует различие понятий «ресурс» и «капитал». Для измерения многомерного социального пространства и характеристики позиций агентов в своих работах он использует понятие капитала и трактует его как востребованную потенциальную возможность. В работах французского ученого прослеживается мысль о том, что ресурс как потенциал превращается в капитал, если он востребован и легитимирован как ценность. Структурированность социального пространства предполагает наличие механизмов капитализации свойственных ему легитимных средств, а также легитимизации механизмов их использования, вследствие чего ресурс, включенный во взаимодействия, приносит его держателю прибыль. Согласно П. Бурдье, «капитал – это… неравномерно распределенная и неравнодоступная ценность, которая приобретается не мгновенно, но предполагает наличие инструментов присвоения» [23]. Неравномерность и ценность рассматриваются как свойство дефицитности ресурса [4, с. 524].

Еще одной сущностной характеристикой капитала, имеющей значимость для понимания структуры социального пространства, является его способность конвертации. В. В. Радаев отмечает, что отличие ресурса от капитала заключается в его неконвертируемости. Именно неконвертируемость не позволяет рассматривать ресурс в качестве капитала [24, с. 20–33].

Таким образом, в научной литературе понятие «капитал» трактуется как легитимная, неравнодоступная, дефицитная ценность, обладающая способностью к самовозрастанию и конвертации, а ее совокупность, каналы формирования и легитимность определяют структурированность социального пространства.

Множественность дифференцированных социальных универсумов предполагает наличие множественности ресурсов и капиталов, характеристика которых представлена в работах зарубежных и отечественных авторов.

В своем понимании природы капитала П. Бурдье, следуя марксистской традиции, развивает ее применительно к новым историческим условиям. Ученый указывает на наличие в обществе множества капиталов: экономического, культурного, социального, символического, а также отмечает сравнительную значимость каждого из них в различные исторические эпохи [5, с. 140].

Среди авторов второй половины XX – начала XXI в. нет единой точки зрения о типах и параметрах капиталов социального пространства, ученые предлагают несколько видов капиталов, совокупность которых структурирует социальное пространство. В середине XX в. Г. Беккер предлагает понятие «человеческий капитал», рассмотренный в его одноименной работе [3, с. 86–104]. Э. Гидденс выделяет два главных, по его мнению, типа ресурсов: аллокативные и авторитативные. Аллокативные ресурсы относятся к формам управления, объективированным в материальных носителях: объекты (сырье, земля), товары и другие материальные явления. Однако их «материальность» относительна, отмечает исследователь, поскольку они связаны с типом социальных взаимодействий, существующих в обществе, и встроены в процессы структурации. Авторитативные ресурсы (полномочия) относятся к преобразовательным возможностям управления акторами. Власть порождается определенными формами господства, базирующимися на асимметрии ресурсов. У. Бек, в рамках концепции риска, формулирует определение экспертного капитала; М. Кастельс, анализируя «информациональную» эпоху, подчеркивает роль капитала информации и знания. Рассматривая медиатизацию современного общества в целом и политики в частности, П. Шампань выделяет роль медийного капитала, «медиатический капитал» [27]. Ресурсный подход при анализе современного российского общества используют отечественные авторы. Отечественный исследователь В. В. Радаев предлагает к изучению те формы капитала, которые релевантны, по его мнению, для анализа хозяйственной жизни с точки зрения экономической социологии. К их числу он относит экономический, физический, культурный, человеческий, социальный, а также выделяет административный и политический и символический капиталы [24, с. 22]. При этом физический капитал ученый предлагает трактовать как физиобиологические и психические качества работника, позволяющие ему конкурировать на рынке труда, а физиологический включает здоровье, трудоспособность, наличие определенных физических качеств [Там же, с. 24].

В контексте нашей работы, наряду с заявленными видами капиталов, несомненное значение имеет пространственный капитал, обладающий символическим значением и конвертируемый в другие виды капитала. Капитал пространства (территории/места) широко обсуждается как в зарубежной, так и отечественной литературе.