Коллектив авторов - Новые молодежные движения и солидарности России

Причина выбора была связана, в первую очередь, с моей личной заинтересованностью в объекте исследования. Другими словами, я давно хотел сам узнать, что же это такое (желание появилось еще после просмотра фильма Люка Бессона «Ямакаси»). Другим пунктом задания был поиск работ западных и российских социологов, которые уже занимались подобной темой. Первой работой, которую я нашел, было исследование Майкла Аткинсона, проведенное им методом включенного наблюдения в небольшой группе трейсеров из Торонто [Atkinson, 2009]. Изучение результатов его работы я начал до вхождения в поле, рискуя при этом заранее сформировать определенное представление об объекте исследования. К сожалению (или к счастью), подобное представление у меня все-таки сложилось. В работе Майкла Аткинсона паркур представлен как некое новое протестное движение, где через определенные физические практики, осуществляемые в городском пространстве, происходит сопротивление капиталистической культуре (подробнее об этом будет рассказано далее). Однако, эмпирические данные, собранные после первого выхода «в поле», а именно участия в двух тренировках и беседы с трейсером, который играл роль инструктора, разрушили эти «предустановки» о том, что такое паркур, дав совершенно новую информацию, не анализируемую Аткинсоном. Во-первых, тренировка проходила в школьном зале, а не в городском пространстве, с использованием «традиционного» физкультурного инвентаря (также был возможен вариант тренировки в нескольких спортивных комплексах, среди которых был СК

«Жесть» со специальной паркур-площадкой, построенный по указанию губернатора). Во-вторых, само наличие тренировки с официальным графиком, тренером и даже разделением по уровню опытности, как в «традиционной» спортивной секции. В-третьих, как я узнал из интервью, в городе существует четыре крупные команды, некоторые из которых даже имеют статус общественных организаций (с внесением в реестр или без такового), самостоятельно организующие и участвующие в различных городских мероприятиях. Таким образом, эмпирические данные начали конфликтовать с теоретической рамкой, предложенной Аткинсоном, рассматривающей паркур только как особое протестное движение. Паркур в Санкт-Петербурге явно представлял собой нечто большее.

Так, из личной заинтересованности появился и исследовательский интерес к паркуру. Поэтому, после анализа первых результатов, я решил воспользоваться возможностью и провести это исследование в рамках проекта «Новые социальные движения молодежи» [19] ТЗ 7.0 по Программе фундаментальных исследований ГУ-ВШЭ в 2010 году, руководитель – профессор Омельченко Е.Л. . Целью исследования было проанализировать все существующее сейчас многообразие практик паркура и смыслов, которые трейсеры Санкт-Петербурга вкладывают в свои занятия, а также понять, благодаря чему появилось данное многообразие. Для этого было необходимо решить следующие задачи. Во-первых, изучить работы социологов, посвященных паркуру, и адаптировать использованный в них теоретический аппарат для анализа практик паркура с учетом произошедших изменений. Во-вторых, собрать дополнительный эмпирический материал, чтобы более подробно изучить все существующие практики паркура. Для сбора эмпирического материала было решено использовать включенное наблюдение, которое позволило бы четче описать существующие практики и выявить различия. В качестве модели исследования была выбрана модель «участник-наблюдатель». С одной стороны, это было достаточно легко для меня как для исследователя, имевшего личную заинтересованность в объекте наблюдения. Иными словами, для меня не было проблемой разделять практики сообщества (более того, они позже стали частью моей жизни). С другой стороны, именно такая модель, как мне кажется, позволяет минимизировать влияние стороннего наблюдателя на представителей сообщества, делая их практики абсолютно естественными. Стоит также отметить, что некоторые важные отличия одного типа практик от другого, начинаешь понимать лишь тогда, когда примешь в них участие, что особенно касается телесных практик. Материалы наблюдения были дополнены данными интервью, которые позволили выявить смыслы, вкладываемые трейсерами в свои занятия, а также их оценку произошедших в паркуре изменений. Решение этих задач, по моему мнению, и помогло реализовать те цели, которые были поставлены в начале исследования.

Теоретический обзор: паркур как протестное движение?

В исследовании было использовано три базовых работы, на их основании и была сформулирована общая теоретическая рамка, которая затем была дополнена за счет других теоретических концептов. Этими работами стали исследования Майкла Аткинсона (Michael Atkinson) «Parkour, An-archo-Environmentalism, and Poiesis», Химены Ортуса (Jimena Ortuzar) «Parcour or l’art du deplcement. A kinetic Urban Utopia» и Нейлла Брауна (Neill Brown) «The Art of Displacement. Parkour as a challenge to social perceptions of body and space» [Atkinson, 2009; Ortuzar, 2009; Brown]. Несмотря на то, что работы разные как по используемым методам, так и по стилю написания, в каждой из них можно выделить основные аспекты паркура, которые находились в фокусе исследований. Во-первых, это взаимодействие трейсера и городского пространства. Во-вторых, анализ тела трейсера, как человека занимающегося специфическими практиками. В-третьих, то влияние, которое оказывает паркур на стиль жизни трейсеров.

Наверное, самый важный момент этих работ – это изучение взаимодействия трейсера и городского пространства. Собственно, именно специфика этого взаимодействия и привела к тому, что паркур стал рассматриваться как протестное движение. Отчасти это связано с выбранными исследователями подходами к рассмотрению городского пространства. Все множество подходов к изучению города, разработанных социологами, можно объединить в четыре группы: анализ морфологии города, социоструктурный подход, исследования культурного восприятия городского пространства и анализ локализации практик в городской среде [Чешкова, 2000]. Теоретические концепты анализа городского пространства в каждой из этих 4 групп обладают своими уникальными особенностями при рассмотрении городского пространства, а исследователь, выбрав один из этих подходов, начинает обращать внимание на определенные характеристики города. Теоретическую основу нашего исследования составляют работы авторов, придерживающиеся социоструктурного подхода.

Он объединяет в себе множество различных теорий, но «главная исследовательская стратегия в данном случае – это наложение существующих представлений о социальной структуре на пространственную организацию города» [Чешкова, 2000]. Другими словами, городское пространство начинает отражать (воспроизводить) социальные отношения, существующие в обществе. Наибольший вклад в развитие социоструктурного подхода был сделан западными марксистами, в частности Анри Лефевром, чьи идеи использовались в данных исследованиях. «Анри Лефевр ввел в социальную теорию тезис о социальном конструировании пространства и воспроизводстве посредством этого пространства отношений доминирования в капиталистическом обществе» [Чешкова, 2000]. Так в городском пространстве «появляются» властные отношения, которые не просто отрефлексировать, так как они воспринимаются как «естественные». «Являясь результатом действий, совершенных в прошлом, оно (социальное пространство – Прим. А.З.) само позволяет действиям происходить, побуждая их или запрещая» [Лефевр, 2010]. Таким образом, городское пространство предстает как репрессивное, стремящееся контролировать все потоки: будь то потоки населения, товаров или капитала, о чем говорит Химена Ортуса, ссылаясь на концепт «очерченное пространство» («striated spaces»), разработанный философами Жилем Делёзом и Феликсом Гваттари.