Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 10 / 2010

Интеграция (от лат. integer – полный, целый, ненарушенный) – ведущий принцип действительно союзных отношений. Это способ достижения общности как целостности или внутренней, органичной взаимосвязи своих составных. Такая целостная взаимосвязь создает так называемый синергетический эффект (греч. synergeia – сотрудничество, содружество), который не только намного больше своих слагаемых, но и качественно иной в сравнении с их суммой. Однако реалии самой емкой из евразийских структур – СНГ пока далеки от такого императива. Характерно, что в идеале наиболее «продвинутая» структура – Союзное государство Россия-Беларусь – вообще не называется среди структур СНГ. Такая «фигура умолчания» подтверждает, что «для танго нужны двое». А. Лукашенко заявил о союзе так: это «долгострой, незавершенный проект, но не провал и не утопия»; а 9 мая 2009 г. в речи, посвященной Великой Победе, президент Беларуси впервые говорил об «особых отношениях» Республики Беларусь и России во множественном числе как о «союзных государствах» и предупредил, что «к совершенно обратному эффекту может привести синдром тяжеловесной “державности” в отношениях с близкими». В свою очередь Д.А. Медведев во время выступления в Принстонском университете (2009) на вопрос об отношении России к Беларуси как к «старшей сестре» сдержанно ответил, что она – «просто сестра». Если она просто подобна другим «сестрам» по СНГ, но одновременно поддерживаются иллюзии (и расходы!) Союзного государства – это типичный синдром расщепленного сознания. Фактически (пока опуская военную составляющую) перед нами парадокс союза без союзников. Дилемма такова: или Беларусь – все же не «просто сестра», и тогда проект Союзного государства должен обретать модельную зрелость в наднациональном парламенте, единой валюте и др. вплоть до создания конфедерации двух государств, или союз – жертва «тяжеловесной» великодержавности и должен быть денонсирован.

Дилемма именно такова, и Россия, видимо, решила пойти «другим путем» – в обход вялотекущего Союзного государства продвинуться в направлении ЕврАзЭС, в перспективе – ЕЭП (Единого экономического пространства) и с этой целью реанимировать Таможенный союз России, Беларуси и Казахстана. Фактически это уже третья попытка «союза трех», и в принципе видится не только целостная картина его строительства, но и будто бы начат его нулевой цикл. Как отметил В.В. Путин, недавно созданная «Комиссия Таможенного союза – это абсолютно новое качество начала работ по интеграции, это первый наднациональный орган, который создан на постсоветском пространстве».

Оказывается, уже после подписания Таможенного союза Беларусь и Казахстан не поддержали инициативу России по пересмотру формулировок понятий единого таможенного пространства, которые дали бы Кремлю право вводить экспортные пошлины на поставки российской нефти в Беларусь. Министр финансов Казахстана через десять дней после вступления союза в правовую силу заявил, что в проекте «единственное – там, где стоят проценты, там прочерки… Но принцип здесь один – каждая страна не должна ничего потерять и ничего не должна приобрести». Вообще надежным является союзник, который ради общей цели готов что-то потерять, но совершенно непонятен союз, в котором каждая из сторон «ничего не должна приобрести».

Запряженная заново «птица-тройка», похоже, летит, еще не зная куда. У ее «ездоков» нет не только согласованной «дорожной карты», но и карты вообще. Eсли TC-2010, подобно двум предшествующим, не принесет ощутимых приобретений для каждой из стран «тройки», это будет уже третье (и последнее) мертворожденное дитя. Россия на фоне ее перманентных нефтегазовых «войн» по всему периметру СНГ обречена стать не повивальной бабкой последнего Таможенного союза, а главным автором свидетельства о кончине идеи интеграции. Аналогичная ситуация в такой евразийской структуре, как ОДКБ. «Сейчас термин “равновесие” отражает скорее количественные параметры стратегических ядерных взаимодействий государств, а понятие “стабильность” характеризует ее качественное содержание». Ныне это новое содержание зависит не столько от того, что «танки наши быстры», сколько от состояния системы информационного обеспечения управления милитарным потенциалом. Если в 2008 г. военный бюджет России составлял менее 10 % американского, каков «асимметричный ответ»: насколько надежен потенциал безопасности России и ее союзников?

Высокая консолидация союзников «поверх» рыночных соображений «дорогого стоит», но она свидетельствует скорее об эффективности интеграции на одном из многих ей необходимых направлений и в масштабе двусторонней интеграции. Тем не менее по всему периметру ОДКБ по-прежнему нет коллективной безопасности. На международной конференции в Санкт-Петербурге (2006) президент РАПН А. Никитин отметил: «Военно-политическая интеграция в формате 12 стран СНГ не удалась». Об этом свидетельствует роспуск в 2005 г. Штаба по координации военного сотрудничества членов Содружества. В конечном счете на фоне российско-белорусского военно-стратегического сближения получается «шаг вперед, два шага назад». Случайны ли такие «расщепленные» политика и стратегия? Ответ на этот вопрос может быть получен лишь в контексте отношений России со всеми постсоветскими государствами. В связи с этим показателен прецедент фактической изоляции Москвы по поводу признания Южной Осетии и Ингушетии. Профессор, генерал-лейтенант в отставке В. Серебряников пишет: «Улучшению военно-политической обстановки, тесному объединению стран СНГ и ОДКБ немалый вред причиняла линия на строительство максимально прагматических отношений с бывшими советскими республиками, нацеленная на получение максимальной сиюминутной выгоды, достижение меркантильных… интересов даже в отношении самых верных друзей и союзников, например Беларуси. Пора наконец понять, что льготы и дотации, помощь, в том числе и на безвозмездной основе, странам, способствующим укреплению общей безопасности, не есть пустая трата средств».

Пять лет назад я отмечал, что России пора сделать выбор между интересами неоимперской Realpolitik и императивами глобализации. Ведущий из них – обновление и интеграция постсоветского КПК как способ его выживания и свободного развития. Россия способна и должна идти вперед, но для этого необходимы и еще более неотвратимы, чем несколько лет назад:

а) отказ от «тяжеловесной» великодержавности, тем более от химеры мирового проекта;

б) системная модернизация как модель обновления и развития регионального КПК;

в) интеграция с надежными союзниками.

Россия начала XXI столетия постепенно «сосредоточивается», хотя пока по преимуществу традиционным путем. Вместе с тем в ее активе ряд реальных и потенциальных факторов. Доля страны в совокупном ВВП государств СНГ составляет 80,0 %, в то время как Украины – 8,0, Казахстана – 3,7, Узбекистана – 2,6, Беларуси – 2,3, других государств – менее 1,0 %. Аналогичны технологические и информационные, сырьевые и оборонные «весовые категории» российского потенциала в ареале СНГ. Предельно значим и такой фактор, как 25-миллионное русское/русскоязычное население в сопредельных государствах. Вопреки локальным русофобским установкам этнорадикалов от оппозиции или власти вектор общественного мнения в СНГ – более или менее русофильский. Это убедительно показали и последние президентские выборы на Украине.