Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 12 / 2012

На этом строился стратегический и идеологический расчет главарей фашизма.

Геополитика становится открытой и скрытной, грубой и гибкой, что и должно обеспечить ей конечный исторический успех.

Информационно-идеологическая монополия вождя нации позволяет создавать любой образ геополитического врага номер один в зависимости от целей внешнеполитической стратегии и складывающейся ситуации. Будущий главный враг может быть временно задвинут «в тень», если это целесообразно тактически.

Не случайно Джентиле утверждал, что фашизм – это не религия и даже не политическая теория, а принятие решений и действия в точный момент времени, когда для этого созрели благоприятные условия. В такой трактовке лидер нации обретает абсолютную свободу в определении пути достижения абсолютной цели нации при принятии общегосударственных решений. Это ключевое звено доктрины нацизма. В этой связи необходимо обратить внимание на дискуссию, которая развернулась вокруг философских позиций Мартина Хайдеггера. Его подчас представляют в качестве ключевого идеолога нацизма. Эта точка зрения нашла свое отражение в недавней публикации Эммануила Файе «Хайдеггер: Введение нацизма в философию в свете неопубликованных семинаров 1933–1935 гг.» 7 7 Emmanuel Faye. Heidegger: The Introduction of Nazism info Philosophy, in Light of the Unpublished seminars of 1933 – 1935, New Haven / London: Yale University Press, 2009. .

Э. Файе полагает, что содержание семинаров позволяет без колебаний утверждать, что Хайдеггер мобилизует свое философское мышление, чтобы не просто интерпретировать, но также и легитимизировать гитлеровское толкование «народной революции» и «народного государства». Получается, что философия Хайдеггера – это философия нацизма.

С этой позицией выражает свое несогласие Флориан Гроссер, сотрудник отдела философии Мюнхенского университета им. Людвига-Максимилиана. Он считает, что вопреки своим надеждам, относящимся к середине 30-х годов, к 1940 г. Хайдеггер пришел к очевидному заключению, что нацизм не способен преодолеть «метафизическую историю» Европы, что позволило ему представить расистское и тоталитарное «мировоззрение» Гитлера как последнюю версию «метафизики субъективности», которая требует глубокого вызова и отвержения 8 8 См.: Florian Grosser on Heidegger // European Journal of Philosophy. Vol. 19. Number 4. December 2012. P. 628. .

Отсюда можно сделать вывод, что «преодоление» метафизики Хайдеггером имело скрытый антигитлеровский прицел.

Эта точка зрения не представляется абсурдной. Можно предположить, что Хайдеггер вплотную подошел к пониманию фундаментальной ущербности метафизики абсолютной выгоды расы .

Открытость Бытия позволяет выявить совпадение абсолютного с ничто, поскольку именно ничто является абсолютным и конечным «основанием» свободы.

Это значит, что абсолютная выгода мирового господства заключает в себе ловушку фундаментальной неопределенности, что и проявляется исторически в крушении великих империй. Исходя из своего толкования корневых оснований Бытия, питающих ветви метафизики, Хайдеггер мог допускать, что и в основании истории лежит глубинная реальность, которая с неизбежностью разрушает рассудочные планы достижения расового господства. В основе исторической эволюции лежит некая бесконечность Бытия, которая может «открывать себя» в самых неожиданных формах.

Характерно, что Флориан Гроссер подмечает фундаментальное непонимание Файе позиции Хайдеггера. Хайдеггер в своей лекции о Ницше охарактеризовал моторизацию вермахта как метафизический акт . Файе интерпретировал это суждение как легитимизацию доминирования нацизма. На самом же деле, когда Хайдеггер определяет агрессивный и жестокий экспансионизм Гитлера как «метафизический», это свидетельствует о его разочаровании в реалиях нацизма. Нацизм своей субъективной метафизике пытался придать объективную форму путем использования искусства. Субъективизм в политике обретает видимость культуры: эстетика и преступная политика сливаются в единое целое.

В расистской идейной направленности фашистского искусства и заключалось его коренное отличие от искусства социалистического реализма. Красота внешних парадов, воодушевление, возникающее при видении разрушающей мощи оружия, ощущение реальности свободы при отсутствии нравственных и правовых ограничений рождают новый тип сознания среднего класса , совпадающего с массовым сознанием. Масса среднего класса может измениться духовно, стать субъективно не классовой по своему духу, и в этой сущности она превращается в основание фашистской диктатуры, государства-вождя (Fiihrerstaat), гомогенного Народного государства (Volkstaat).

Именно фашизм открывает и создает феномен народа как « плюрального субъекта », как человеческой массы, превращенный в целое стаи, где классовые, профессиональные и иные различия обретают общий вектор социальной, политической и идеологической жизни и подчиняются дирижерским движениям вождя. Означает ли это полную деструкцию свободы, как полагают некоторые критики тоталитаризма? Это – крайне упрощенный, идеологически детерминированный взгляд на реальность.

Прежде всего необходимо ответить на вопрос: как изменяется восприятие свободы, как толкуются ее атрибуты? Разве идентично толкование свободы бизнесмена и наемного работника, профессора университета и вора в законе? Свое толкование свободы давали и идеологи фашизма. Фашизм – это свобода расистски ориентированного плюрального субъекта .

Теоретический аспект концепции свободы проясняется в процессе обсуждения темы: «Свобода или Согласие?», которая была поставлена Муссолини. Он считал, что оба понятия нераздельны , одно включает другое. Авторитет государства и свобода граждан образуют непрерывный круг, в котором авторитет предполагает свободу, а свобода – авторитет 9 9 См.: Giovanni Gentile. The Philosophic Basis of Fascism // Foreign Affairs. January / February 2012. Vol. 91. Number 1. P. 17–18. . Речь, таким образом, шла о том, как абсолютный авторитет лидера воспринимается волей массы, которая в свою очередь позиционируется как воля нации, ее свободное выражение. В этом контексте проблема свободы проявляется как проблема идеологической ориентации лидера нации .

Абсолютный авторитет лидера несет в себе амбивалентный смысл, поскольку он предполагает и легитимизацию несвободы . Лидер становится самодержцем Закона. Закон из абстракции власти превращается в объективацию воли лидера как выражения внутренней воли народа. Это значит, что политические движения, противостоящие этой единой воле, « утрачивают » национальный статус , оказываются вне свободы нации. Для них может быть приготовлен концентрационный лагерь.